– Яромир! – прошептала я, с трудом глотая воздух. Мне казалось, что кровь клокочет в горле. Еще мгновение, и я ею захлебнусь.
– Будет больно, – хрипло предупредил мужчина.
А я не могла произнести даже звука. Мне казалось, что из моего тела вытекает невероятное количество крови. Кровь везде и повсюду. Она расползается по мне, по постели, даже по стенам купе поезда. И каждая капля жгла меня точно раскаленное железо, заставляла извиваться от адской боли.
Яр нетерпеливо отбросил перчатки, одним движением освободился от куртки, рывком стянул рубашку.
Я уже видела его обнаженный торс. Но сейчас мне казалось, что татуировок на его теле стало больше.
Взгляд застыл на мужской груди. Замысловатые буквы словно задвигались. И мне пришлось списать все на шок от сжигавшей мое тело боли.
Крепкие руки, не защищенные грубой кожей перчаток, коснулись меня. Сначала широкие ладони легли на шею, будто зажимали кровоточащую рану.
Боль, еще более сильная, убивающая меня, скрутила мое тело. Хотелось кричать, чтобы хоть как-то избавиться от нее. Но Яр крепко держал меня, не позволяя шевелиться.
Перед глазами появилось мужское плечо, гладкое и теплое. Обжигающее. И я инстинктивно потянулась к нему. Прижалась щекой.
С каждым мгновением становилось легче. Рана по-прежнему горела. Но боль была терпимой.
Однако я все еще не могла пошевелиться. Так и сидела в крепких руках Яра, стараясь заново научиться дышать.
– Хорошо, Томи, сейчас станет легче, – хрипло выдыхал Яр.
Каждое слово он произносил сквозь крепко сцепленные зубы. И я вдруг поняла, что ему так же больно, как и мне.
С трудом отстранившись, увидела, что на обнаженной коже плеча остался отпечаток от моей щеки. Словно ожог.
– Что…? Яр? – прошептала я, с трудом ворочая языком.
– Пройдет. Это пока так. Потом пройдет, – выдохнул он, не разжимая рук, а лишь крепче обнимая меня.
Крови уже не было. Осталось лишь дикое опустошение. И рубец на моей коже, именно в том месте, где ее надрезал изогнутый кинжал из моего сна.
* * *
Белесые глаза пугали. И двуликие, встретившиеся на пути ведьмы, сворачивали в стороны, не решаясь преградить ей путь.
Испещренное морщинами лицо указывало на возраст. Но даже сама старуха не знала, сколько веков прошло со дня ее рождения.
Длинный балахон скрывал скрюченную, старческую фигуру. Ведьма шла, не создавая шума. Но ее магическая сила накатывала волнами, распахивая двери перед ней.
Молодой мужчина пристально следил за древней ведьмой, пересекавшей холл его дома. Ему не нравилось то, что приходилось терпеть присутствие старухи на своей территории. Однако, таков был договор, и даже вожак клана Диких не мог его нарушить.