Кровожадно мечтаю, как растяну ее чуть сильнее через полгодика. Под себя, потому что тугая она еще. Мечтаю разок выебать ее добротно, ей точно понравится.
Плевать, как низко и подло, но хочу ее на экстаз подсадить. Потому что это то, что тут происходит — в экстазе барахтаемся каждый раз. Но Алиса стесняется слишком, и долго я терпеть не намерен. Невозможно было и представить, что… чувственность такая, как у нее, существует.
Она создана… для любви. Поднимаюсь выше, к грудкам возбужденным — ну вот, как только упиваюсь ими, она мне башку отталкивает. Мечтаю, как она сможет кончить только от моих слюней на сосках. Она ведь сможет.
Нет, на природе лучше всего. Потом соплю ей в шею, как изливаюсь внутрь, а она раздирает мне спину.
Когда бредем обратно, она такая уставшая, что подхватываю ее на руки, под коленками, а Алиса даже не сопротивляется, только голову мне на плечо пристраивает.
Ее переезд теперь не так уж паршивая идея, если прогонять не будет. С усатым и оборвышом я сам разберусь.
Вскоре предупреждаю Марата, что нужно на самый крайние меры переходить. Я не позволю разгуливать свободно мразе, что Алису в колодец толкнула и меня подставила.
— Это не вымогатели, — качает он головой. — Кто-нибудь да слышал бы о такой работенке, а новичок на тебя не попрет. Это личным попахивает. И знаешь, это скорее о ней, чем о тебе. Тебе подставить хотят, как стрелки перевести дешево и сердито.
Мне услышанное совсем не нравится. Марат свое дело знает. Про обстрел тогда — отдельный эпизод.
Обсуждаем варианты. Вынужден сказать ему о Загродском, но только в контексте последнего случая. Отсекаем этот вариант.
— Какие у нее враги быть могут, ее все обожают. Она не способна вызывать негативные чувства.
Марат прочищает горло громко и как-то странно, но отвечает только через пару минут.
— Есть два варианта. Могу прощупать всю ее подноготную, чтоб она не знала. Могу прощупать, чтоб она участвовала и поясняла.
— Не копайся, — сразу же отрезаю я — в ее делах. Это закрытый вопрос.
— Тогда это не крайние меры. Собственно, больше ничего не остается.
Нет, никакого раскапывания инфы про нее я никому не позволю. Миллион рисков для будущего. Дело вовсе не в том, что она обидится, а в том, что я не позволю координированный сбор сведений о ней. Чтобы никто и никогда не смог использовать.
— Поставь слежку, Кулак. Пускай пасут ее. Будешь спать спокойно.
— Это исключено. Ты же знаешь, как я к этому отношусь.
У меня охраны никогда не водилось и на это только в двух случаях пойду. Поставить сейчас над ней колпак, это, значит, наша с ней жизнь окажется под прицелом. Да я лучше руку себе отгрызу.