Кулак сразу же приближается, но я перелажу на другую сторону кровати. Меня и сквозняком унести может.
Он глаза свирепо прищуривает и кулаком себя по ноге бьет.
— Сильно нравлюсь — это заява. А че парнем тогда не называешь?
— Ты только что сказал, что парнем быть не хочешь! Вот и разложи сам, что тебе надо.
— Ты тон свой, Алиса, поумерь, а то подумаю, что ты мне здесь командуешь.
Хочу злиться на него, но не могу. Волком смотрит, но волком обескураженным и несчастным. Что это с ним сегодня?
В кровати на грани себя вел, я до сих пор отойти не в состоянии. Заводит или не заводит меня, здесь неважно. В его помешательстве у меня по коже прямо ранимость его разлилась. Будто буквально поврежден он и из раны кровь течет.
— Вася, — вполголоса завожу, — не хочу ругаться. Хочешь, сделаем как ты скажешь. Ты только говори, я все что угодно сделаю, чтобы не допустить этих раздоров.
Прищур ослабляет, но взгляд цепкой хваткой удерживает беспрерывно.
Мне остается ждать. Сердце мое не согласно, тоской забивает все сосуды с каждым ударом и чуть ли не воет на луну.
— Что угодно сделаешь? Прям что угодно.
— Угу, — киваю.
Ногами перебираю и сажусь поудобнее. Он пялится на меня, плодоядно и замученно как-то. Господи, что за день. Что произошло.
— Трахарем не буду и парнишей каким-то же. Ты — моя, ты помнишь? Я застолбил тебя.
— Конечно, твоя, — веселюсь я и покачиваю головой, вздыхая, — не сомневайся. Куда я денусь?
Кулак рыскает взором и по мне, и по комнате. Словно ищет ответ какой-то.
— Говори всем, что мы вместе реально. Что невеста моя. А я жених твой. Как официально, замужем скоро будешь. Только без фокусов твоих — говори, чтобы всем все понятно было.
Наверно, минуты три добрых втыкаю в мужчину, что не хочет отношений, но хочет, чтобы все думали у нас женитьба на носу.
Я как бы готова была ко многому, но…
Мандраж скручивает солнечное сплетение, и по руках тремором катится. Так погано себя чувствуешь, когда не ела очень долго и организм стресс как сейсмический бум выдает.
Чтобы тебе понятно стало. Что беда в мясной избушке твоей.
— Хорошо, — выдавливаю кое-как. — Но других вариантов нет?
— А чей этот плох, а? — Во все глаза гляжу, как он во вдохах бесшумно заходится. Фигачит грудная клетка будто дефибриллятор у него не видимый там. — Всем понятно все будет. Ты только что сказала, что никуда не денешься. Ты врешь опять что ли?
— Я не вру, — поднимаю голос до максимальной отметки, но чтобы половину улицы не разбудить. — Я просто…Понимаю, что тебе-то плевать, как там другие думают. Но надо мной же все будут смеяться потом.