— Изверг, — заключает он, имея в виду Кулака.
Я собираюсь ответить, но тут вижу Миру Никоновну. Через некоторое время директор детдома вроде дергает меня за локоть, но я отвлекаюсь от разговора с подругой не сразу. Оборачиваясь, не могу его найти.
— Я буду в отпуске месяц, — вдруг бурчит Матвей откуда-то сбоку.
— А, хорошо, — откликаюсь я.
По улице с трудом вышагивает Сергей Степанович, и большая часть присутствующих напрягается.
Пожилой коренастый мужчина с косыми седыми усами — местный злодей. Нет, не преступник, и не хулиган, и не пьяница, и даже не сплетник.
Сергей Степанович владеет большей долей собственности в Васильках, и на протяжении десятка лет портит всем нервы. С ним никто и никогда не может договориться с первого раза, и он ни с кем не общается по-дружески. Также он, как Скрудж, сидит на мешках с деньгами, а сам живет в едва ли не худшей избе поселка. И покупает все только по скидке.
Расстрелянные витрины принадлежат именно Сергей Степановичу.
— Ну, говорил же окна заморские — к беде, — гнусно возмущается он в сторону одной из женщин. — Удумали вы все!
Кулак и его бритоголовая свита уже передвинулись поближе к центру улицы, завладев вниманием раздосадованного мэра.
Один из строителей, что курит неподалеку, сплевывает на землю и не стесняется в выражениях:
— Да все знают, кто это сделал. Еще и расследование хотят! Долго придется кумекать, ага. Совсем людей за дураков держат.
Добрая половина горожан косится на Кулакова. Он обводит толпу равнодушным взглядом. Мэр что-то там лепечет, в попытке исправить ситуацию. Хотя все слышали сказанное и уловили подтекст.
Насмешливо выдохнув, все-таки не удерживаюсь от фырканья.
— Да это смешно вообще! Зачем ему стекла стрелять? Глупости не плодите.
Строитель даже не оборачивается в мою сторону и заходит в соседнее здание. Некоторые горожане со мной согласны, а две женщины бурно протестуют.
— Ну так, это же просто пустые магазины! — заявляю я им. — Абсурд, серьезно. Странный обстрел какой-то.
Глядя на меня непрерывно, Кулак старается скрыть удивление. Небось думает, что я подлизываюсь. Пусть воображает что угодно, но я с тупостью и несправедливыми обвинениями соглашаться не собираюсь.
Даже если они касаются этого беса.
Одна из товарок продолжает спорить, но я лишь закатываю глаза.
По дороге к магазину Миры Никоновны он нагоняет меня.
— Лин сказал, ты на подготовку концерта не идешь.
Мне приходится остановиться, хотя последнее, что хочу делать — разговаривать с Кулаковым. Еще и посреди улицы.
Хотя. Посреди улицы точно лучше, чем наедине.