Сетку справа все-таки порвали. Вжимаю ее лицо себе в шею и пролазим как-то. Вырываемся на свободу.
Ветерок, лихо пробегающий по телу, пьянит. И взмокшая кожа ее рук и шеи — тоже.
Когда ставлю Алису на ноги, она взволнованно проходится ладонями по своему лицу.
Растрепанные волосы придают ей совсем юный вид.
Гашу-гашу вспышку воспоминания, как она обещала дать отлизать ей, если проиграю. Обещала-угрожала. Как шавке мне кость кинуть. А я бы…
А я бы согласился, зло вскрываю себя еще раз, каждая мысль скальпелем скользит.
Согласился бы в конечном итоге на подачку, если бы только с женщинами хоть разговаривать умел. А теперь что? Теперь сказать самому себе спасибо за полный пролет. Нет, серьезно, спасибо. Ибо я бы ебнулся, наверно. Нет, без бэ, чтобы я потом делал?
Сгребаю ее ладонь в свою и тащу в сторону уже контролируемого входа в секцию. Она едва поспевает за мной.
Злюсь на себя, злюсь на нее, и на то, что она такая маленькая. Вскипает черепушка, как котелок. Хоть весит непоседа нормально, одно, блин, радует.
Шилов уже примчался. Сортирует людей, координирует врачей со скорой. Концерт в самом разгаре, но бьет по мозгам не так сильно, как молотило подступавшее удушье в секции.
Дегенерат даже не в курсе, что от сломанного носа его спасает присутствие Чернышевской.
Ко всему прочему, один из координаторов имеет наглость пройтись по фигурке Алисы сальным взглядом. Я задвигаю ее за себя и запоминаю его морду. Хорошенько так запоминаю.
— Там была девушка с астмой, — объясняет Алиса медикам, — в зеленых шортах.
Гостью с проблемным здоровьем находят, она жива и обошлось без осложнений.
У меня, может быть, тоже астма в присутствии одной бестии, но спасать меня эта Мать Тереза вряд ли бросится.
Алиса невидящим взглядом смотрит в развороченные края сетки, когда я заканчиваю разговор с Шиловым и главным по безопасности концерта. Второй, оказывается, выступал против секционной сегрегации. С ним нахожу что-то наподобии общего языка.
— Идем, — киваю в сторону, где все тачки побросали. — Отвезу тебя домой.
— Я на велосипеде приехала, — тянет заторможенно как-то.
Не раздумывая, загребаю ее ладонь еще раз и веду к Куллинану.
— Сейчас твой велик заберем, и поедем.
Все приехавшие на велосипедах разместили их в одном месте, и Алиса сама не помнит, как выглядит одолженный в Гостинице.
Уговариваю ее, мол, пусть координаторы передадут оставшийся велик кому-то из нас потом. Ну, мы же в одном отеле живем.
Миллион лет не жил в столь паршивом месте, как Гостиница, и я из тех людей, кто к ностальгии не склонен.