— А мастерская где? Подогнать может туда? Лучше не езжай на ней, если проблемы.
Спасибо, ваше столичное Величество. Все вы знаете лучше меня.
— Они вроде должны сами приехать и забрать, — вру и не краснею, — я на ней не езжу, да.
Его номер в дальней части коридора, поэтому когда останавливаюсь у входа в свой, Кулаков по плану должен дальше идти.
Но он не идет.
— А ты где был? — само собой вырывается.
Нормальный вопрос для людей приятельственного знакомства.
Ха-ха.
Привет, приятель, кстати, как тебе мои соски на вкус были?
— По делам отлучился. — Он продумывает, что еще сказать. — Часть людей сюда переместил. Так удобнее. И обстрел мне не понравился.
— Этот мудак Петренко понарасследует, конечно, — бурчу я.
Ключ в руках кручу. Если вставлю, то можно сразу беседу прерывать. Поздно уже. Блин, так и не поела сегодня нормально.
Собственного озноба пугаюсь, когда Кулак невольно, порывисто шаг ко мне делает.
— Он тебя допрашивал? — хмурится он.
— Нет, с чего бы это? Я с ним на днях по другому вопросу общалась. Реальными преступлениями не занимается, зато на пустом месте придумает себе подвиг.
— По какому вопросу? — не унимается он.
Смотрю на ключ и подношу его к замку.
— Я пойду уже, устала.
Не улыбаюсь, но тело само собой смягчается. Тусклый коридорный свет оттеняет шероховатости массивного лица Кулакова. Он выглядит грозным, но собранным.
Не знаю почему, но мне с первого взгляда это в нем понравилось. А других злых агрессивных мужчин на дух не переношу. Меня вообще злость отталкивает. В случае с Кулаком, все почему-то с точностью наоборот.
Никогда не встречала такого озлобленного человека, как он. И вряд ли встречу.
— Алиса, — рвано произносит он, но не продолжает.
Придерживает все-таки дверь, когда я оказываюсь полностью в номере.
— Если Петренко будет создавать проблемы, скажи мне.
Я неопределенно повожу головой.
— Ты Петренко от меня лучше защищай, — стараюсь пошутить, но он не оценивает.
— Я серьезно прям. Он мутит здесь много. Скажешь мне, если что.
Нет, не скажу. Зачем?
И «если что», звонить не буду. Как прислал мне в сообщении. Господи, когда это было? Совсем недавно, а кажется — годы прошли.
— Спокойной ночи, — красноречиво берусь рукой за дверь.
Он отпускает створку, но с места не сдвигается. Мне вдруг тоскливо так становится, до слез. Захлопываю дверь, даже не глядя на него напоследок.