Конечно, увеличение количества трактиров, кухмистерских и т. д. отражало процесс развития городской публичной жизни: необходимы были пристанища для приезжих, места для общения и деловых встреч. Однако несомненно и то, что спиртное в XVIII–XIX веках стало ближе и доступнее потребителю. Даже в самом Кремле в XVIII столетии находились два кабака: «Неугасимая свеча» у Царь-пушки и «Каток» у Тайницких ворот. В старой столице громкую славу имели заведения-«фартины», известные под названиями «Плющиха», «Разгуляй», «Агащка», «Татьянка», заходить в которые не всегда было безопасно>{174}. Но куда было идти, к примеру, «работному» с Ярославской мануфактуры Ивана Затрапезного после 16-часового рабочего дня с каторжным режимом подневольного труда, как не в ближайший кабак, где можно отвести душу и получить от бывалых людей совет: «Воли вам пошалить нет, бьют вас и держат в колодках, лучше вам хозяина своего Затрапезного убить и фабрику его выжечь, от того была б вам воля»>{175}.
«Для пользы одного дворянства». Умножение кабаков было тесно связано с общей социальной политикой правителей послепетровской России, направленной на усиление крепостного гнета при расширении дворянских «вольностей», насколько это было возможно в рамках российской политической системы.
Указом 1728 г. впервые монопольное право на винокурение предоставлялось одним только помещикам, а из прочих сословий — лишь подрядчикам на казенные заказы>{176}. Правда, выполнен он не был: дворянские винокурни еще не могли в полной мере обеспечить растущие потребности кабацкой торговли. Однако наиболее дальновидные представители шляхетства уже понимали, какую огромную выгоду сулит им новый бизнес.
В царствование Елизаветы Петровны в Сенат был подан проект «О прибыли государственной казны от продажи хлебного вина». Его безымянный автор полагал нормой, если «трезвый человек выпьет в один день четверть крушки простого вина, а водки осьмую часть крушки, а таких частей в ведре 32». Из таких расчетов выходило, что даже этот трезвый в год должен употребить не менее И ведер вина. Далее 11 ведер были умножены на примерную численность податных мужских «душ» (10 миллионов чел.) вышло 110 миллионов ведер; а если считать «с бабами» — то уже 220 миллионов! Правда, затем автор спохватился — вспомнил, что дети еще не пьют; но все же был уверен в наличии не менее «14 миллионов питухов», которые должны принести казне по крайней мере 38 миллионов руб. прибыли>{177}. Цифры для того времени назывались фантастические (весь бюджет насчитывал в те годы 12–14 миллионов руб.); но они показывают, что перспектива была оценена верно.