«Когда я увидел, что Сталин снова одет в довоенный китель, понял: быть “грозе”. И опять не ошибся. После рассмотрения политических вопросов и назревших проблем по восстановлению народного хозяйства Пленум приступил к обсуждению персональных дел отдельных членов ЦК. Семь человек, выведенных из состава ЦК, один за другим покинули зал заседаний. И тут я услышал свою фамилию. Каких-то новых фактов, доказывающих мою вину, не было приведено. Поэтому, когда мне было предложено выступить, я отказался от слова. Оправдываться мне было не в чем. Состоялось голосование, и меня вывели из состава ЦК. Как только руки голосовавших опустились, я поднялся со своего места и строевым шагом вышел из зала…».
9 июня 1946 года министр Вооруженных сил СССР Сталин подписывает приказ № 009 под грифом «Совершенно секретно». Этим приказом подводился итог «разоблачения» Жукова. В нем, в частности, говорилось: «Маршал Жуков, несмотря на создание ему правительством и Верховным Главнокомандованием высокое положение, считал себя обиженным, выражал недовольство решением правительства и враждебно отзывался о нем среди подчиненных лиц». Далее в приказе утверждалось, что Жуков, «утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны… Будучи сам озлоблен, пытался группировать вокруг себя недовольных, провалившихся и отстраненных от работы начальников и брал их под свою защиту, противопоставляя тем самым правительству и Верховному Главнокомандованию».
Но на этом расправа не закончилась, а дискредитация продолжалась. Начались аресты близких к полководцу людей.
6 декабря 1947 года арестовывают бывшего адъютанта маршала, слушателя академии Фрунзе подполковника А. С. Семочкина; 31 декабря – бывшего генерал-адъютанта, а затем генерала для особых поручений при маршале генерал-лейтенанта Л. Ф. Минюка; 24 января 1948 года – бывшего члена Военного совета 1-го Белорусского фронта, затем Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-лейтенанта К. Ф. Телегина; 18 сентября – заместителя командира 36-го стрелкового корпуса Героя Советского Союза генерал-лейтенанта В. В. Крюкова. От них следователи МГБ настойчиво добивались только одного: любых показаний, дискредитирующих маршала Жукова. Параллельно с этим шли и другие оперативные мероприятия, такие как негласный обыск в московской квартире маршала и на его даче.
В Одессе Георгий Константинович сразу же взялся за наведение порядка, как в войсках, так и в городе. Маршал Жуков приказал разрешить офицерам ношение личного оружия, так как в городе наблюдался настоящий разгул преступности. Вечером опасно было ходить по улицам. Бандиты нападали на офицеров и членов их семей. Но эффект от приказа маршала получился обратным. На офицеров стали нападать все чаще, но уже с целью завладеть табельным оружием. Тогда Жуков дал право применять его в случае опасности нападения со стороны преступников. Более того, он провел целую войсковую операцию против одесских бандитов. Город был разбит на сектора, в каждом из которых специально выделенная воинская часть проводила зачистку. Это и тотальные проверки документов, налеты на притоны, засады и т. д. Всех задержанных, среди которых много обычных граждан, случайно попавших в облавы, отправляли на ночь в комендатуру, а утром передавали милиции. Такие действия нового командующего местные власти расценили как самоуправство и сигнализировали в Москву.