В голове по-прежнему крутились слова Яна. По какой-то неизвестной причине мозг зациклился на банальном вопросе, который до сих пор оставался без ответа.
О чем же я все-таки мечтала?
Перевернувшись на спину, открыла глаза и уставилась в потолок, начиная злиться. Да быть такого не может, чтобы я ни о чем не мечтала! И вообще, почему идея хорошо закончить университет, найти приличную работу и обзавестись семьей не может считаться мечтой?
Это Ян с его непонятными представлениями о жизни мог желать поплавать с крокодилами или побывать в жерле вулкана. Мои же мечты были вполне реальными, поэтому я и не смогла так сразу ответить.
Тем более, что я даже знаю, за кого хочу замуж.
Это вообще идеальная мечта!
Закрыв глаза, я перевернулась на бок и устроилась на подушке поудобней, после чего подумала о Никите Станиславовиче. Об идеальном Никите Станиславовиче, который наверняка, когда мы поженимся, не будет задавать мне глупых вопросов о каких-то глупых мечтах. С этими мыслями все же удалось уснуть.
А на утро все изменилось.
Я проснулась и, даже не успев открыть глаза, поняла: что-то не так. Попытавшись глотнуть, ощутила резкую боль в горле, а потом закашлялась. Только этого сейчас не хватало!
– Ты что, мать, помереть решила? – заглянула в комнату Луша, видимо, услышав кашель.
– Ничего я не решила, – ответила голосом матерого курильщика. – Бли-и-ин!
Механизмы в голове быстро закрутились, чтобы уже через пару мгновений выдать неутешительный результат – потенциальным больничным в «Эвите» можно лишь костер разжечь. В нашем волшебном агентстве слова «отпуск», «больничный» и «праздник» произносятся разве что шепотом.
Вновь упав на подушку, почувствовала боль в висках и зажмурилась.
– И пусть мне кто-нибудь еще раз попробует сказать, что нужно пробовать что-то новое, – пробурчала себе под нос.
– Чего? – переспросила севшая рядом Луша и протянула градусник.
– Ничего. Если бы вчера мы просто посидели дома, то сегодня все было бы нормально.
– Тебя силой, что ли, в парк волокли? По-моему, по доброй воле шла, – равнодушно проговорила подруга. – Меряй уже.
Она убедилась, что градусник поставлен, после чего вышла из комнаты, мне же оставалось лишь пробубнить:
– Все пошли, и я пошла.
– Я позову, как все решат с крыши прыгнуть, – донеслось из коридора.
В бонус к кашлю и насморку я получила мерзенькую температуру в 38 градусов, поэтому вынуждена была замуроваться в кровати и неукоснительно следовать всем указаниям подруги.
Не знаю точно, какие из сомнительных рецептов Луши сработали, но к вечеру воскресенья мое состояние было уже вполне жизнеспособным, разве что кашель по-прежнему не давал покоя, поэтому мысль о том, что жизнь неблагородно закончится прямо за рабочим столом в «Эвите», понемногу отступала. Однако от идеи сделать флюшку я так и не отказалась, потому что воспоминания о полуживом типе из метро все еще продолжали посещать голову, пусть и не так настойчиво.