— Я решил, что вы останетесь на своей должности. Вот только вам придётся беспрекословно подчиняться мне!
Она кивает, отчего локоны пружинятся, а в воздухе начинает витать аромат, сводящий меня с ума, заставляющий окунуться в прошлое с головой.
— Как вам новый офис, Слава? — пытаюсь отвлечься от дурмана.
— Не называйте меня так! — холодно отчеканивает она, но затем добавляет: — пожалуйста.
— Раны прошлого? — я внимательно наблюдаю за ней, пытаясь считывать эмоции.
Мирослава поджимает губы, но ничего не отвечает. Ладно. Не моё дело, но выводы определённые я уже сделал.
— Офис? Вы серьёзно? Я строила «Атланту», стараясь сделать удобное для клиентов расположение кабинетов. Вы даже понятия не имеете, как тут всё было заброшено до того, пока я не пришла на работу. Вы серьёзно хотите лишить нас этого?
— Серьёзнее не бывает. Беспрекословное подчинение, — напоминаю я.
— Мы не можем перебраться туда, — пытается продолжить спор она.
— Ладно… — я причмокиваю губами и ставлю локти на столешницу, устремляя на неё взгляд. — Имя Вольский Борис Викторович вам знакомо?
Лицо Мирославы искажается от ужаса. Складывается такое впечатление, что у неё весь воздух выбили из лёгких и перевернули вниз головой. Ответ на свой вопрос я получаю сразу: отношения у них были неидеальные.
— Он хочет выкупить «Атланту» и деньги предлагает хорошие. По этой причине, Мирослава Евгеньевна, вам придётся переехать в новый офис, либо я обдумаю вопрос с продажей.
Она поджимает губы и смотрит на меня взглядом, наполненным безысходностью.
— Назначайте встречу с прорабом или лучше всего с инженером, который займётся проектированием, — говорит она обречённым голосом.
Я киваю и улыбаюсь. Наслаждение расползается внутри. Один-один.
— Приятно иметь с вами дело.
Глава 7. Условная договорённость
Иван Александрович уходит после того, как мы договариваемся о встрече с инженером. Он оставляет меня один на один с пугающими мыслями. Зачем Борис вернулся? Что ему надо от меня? Почему хочет выкупить «Атланту»? Столько вопросов уже давно не заполняло голову, а теперь, кажется, что они разорвут мозг на миллиард мелких кусочков. Я боюсь сойти с ума от такого потока мыслей.
Нервно стучу пальцами по столешнице и кусаю губы. Не понимаю ни черта.
Ну зачем ему я?
Зачем?
Мы ведь всё сказали друг другу, когда разводились, и он сам был всеми руками за развод. Чего хочет теперь? Я тянусь к телефону в попытке позвонить ему… У Вольского есть привычка сохранять один и тот же номер, поэтому я больше чем уверена, что если позвоню, то он ответит. Он наверняка ждёт этот звонок.