— Как так вышло, что ты об этом только сейчас узнала? — спрашивает он.
— У меня натянутые отношения с родителями, — вздыхаю я, чуть отстранившись и вперив взгляд в пуговицы на его рубашке. — Вернее, они давно сошли на нет. Ты не поверишь, но в моей семье такая же история, как в твоей. Мой отец изменил маме.
— А разве он у тебя не профессор?
— Профессор, — признаюсь со стыдом. — Который двадцать пять лет был примерным семьянином, а потом не устоял перед молоденькой студенткой.
Царев присвистывает. Его-то отец наверняка был богатым папиком для моделек. Ему по статусу было положено налево ходить.
— Мама его не простила. Он месяцами вымаливал прощение. Ходил за ней по пятам. Клялся исправиться. Но она и слышать его не хотела. Тогда он решил повлиять на нее через нас с Яськой. Мы, как дочери, сумели его простить. У Яськи тогда тоже бардак был в личной жизни. Она своему бойфренду на корпоративе изменила. Отец, как доктор психологических наук, использовал это. Раз мы простили ошибку Яськи, то могли простить и его. Мы стали уговаривать маму. Напоминать, как счастливы были все вместе. Но она была категорична. Подала на развод. А нас обвинила в предательстве за то, что общаемся с отцом. Тогда мы с Яськой психанули и выставили им обоим ультиматум. Как девчонки, ей богу, — криво улыбаюсь, вспоминая, как мы разрывались между родителями. — Несколько лет мы не разговаривали с ними. Даже по телефону. Мы вроде уже были взрослыми, а разрушенный мир, в нерушимость которого когда-то верили, принять не смогли.
— По сути, я тоже по дурости с Кайсаровым разосрался. Так что не мне тебя судить. — Царев поднимает мое лицо за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. — Ты заметила, как много между нами общего?
— Ничегошеньки, — смеюсь я.
— Да ладно? — улыбается он и, склонившись, целует меня в губы.
Опять потрясно. Головокружительно. Поджигающе.
— Еще скажи, что тебе со мной сосаться не нравится.
Упираюсь ладонями в его грудь и возмущаюсь:
— Царев! Что это за выражение «сосаться»?! Тебе двенадцать?
— Ну не у всех папы профессора.
В шутку отталкиваю его от себя.
— Придется научить тебя человеческому языку. А то у Рубена только гадостей нахватался.
Он обнимает меня одной рукой за плечи и разворачивает обратно к дверям.
— А давай назло Кайсарову и твоей маме сделаем важные морды?
— Ты это только что придумал?
— Я люблю импровизировать.
— Я заметила, — хихикаю я.
— Слушай, а что в итоге с той студенткой? Ее не отчислили? — спрашивает Царев.
— Яська наводила справки. Она сама куда-то исчезла. Мы решили не трогать девчонку. Надеюсь, у нее все хорошо. Хотя ее имя вертится на языке, как нечто ругательное. Алина Чайкина…