Маленькая развратница облизывает губы и забирается верхом на меня.
— Я все осознала. Наверное, — мурлычет, трется голой промежностью о мой стояк, пытаясь соблазнить.
— Больше не будешь всякую херню нести? — прикусываю твердый торчащий сосок, сжимаю ее попку двумя ладонями.
— Не буду…
— Полагается, что после этого обещания я должен поиметь свою хорошую девочку? — откидываюсь на спинку дивана, заваливаю Инь на себя. — Запрыгивай, кошечка. Хрен с тобой, будешь сверху.
Моя девочка насаживает на мой ствол и делает пару пробных движений. Она всегда такая на первых порах — смущенная и запутавшаяся. Через пару минут сама будет скакать, ударяясь маленькой попкой о мои бедра.
— В понедельник заявление подадим, — бескомпромиссно заявляю, вколачиваясь в нее. — Разделаемся с официальщиной и первую брачную ночь отпразднуем где-нибудь в домике на берегу.
— Но я…
Шлепаю по заднице вредину, от души прикладываюсь ладонью и сам рычу сдавленно, когда Инь сжимает член плотнее.
— Ты попала, маленькая. Считай, что я взял тебя в заложницы. Пожизненно.
— С гарантией? — хихикает, облизывая шею.
— С гарантией хорошенько трахать тебя, чтобы всякие лишние мысли в твоей головке не крутились.
Когда Ина валится без сил на меня после оргазма, заканчиваю в нее за пару движений и позволяю притихшей куколке отдышаться, прежде чем снова утащить ее в спальню. Надо все-таки попробовать еще раз заняться с ней сексом со всеми этими нежностями, которые девочки так любят.
Инь
Задерживаю дыхание, прежде чем мои пальцы коснутся кнопки дверного звонка. Ужасно боюсь, что ожидает меня в ближайшие минуты.
Ринат не знает, что я решила навестить своих родителей. Мне казалось правильным ничего ему не говорить, потому что за прошедший месяц он и так слишком меня опекал. Контролировал все вплоть до рациона. Заставлял есть здоровую еду и — дьявольское кощунство — отбирал у меня кофе.
Соберись, тряпка. Рано или поздно это все равно произошло бы.
Не буду же я прятать внука или внучку вечно от собственных родителей.
— Кто? — раздается голос мамы по ту сторону.
Я стою так, что в глазок подглядеть невозможно. Даю себе лишнюю возможность сбежать.
— Кто там?
— Это я, — прочищаю горло и повторяю. — Мам, это я. Инесса.
Дверь открывается. Немая сцена.
У меня в руках тортик, у мамы — скалка в муке.
Я слишком давно ее не видела, или у нас в семье что-то случилось? Осунувшееся лицо моей родительницы выглядит не на ее возраст. Гораздо старше.
— Проходи, — она пропускает меня внутрь. — Обувь снимай, тапки бери любые. Я на кухне.
Вот так просто. Ни объятий, ни-че-го. Сухое руководство к действиям.