— Может, она еще ползать и кусаться умеет? — продолжали они глумиться над беспомощной жертвой, как позорные падальщики. — Смотри, пальцы ей в рот не суй. Агрессивная особь.
Особь! Вот твари! Уроды проклятые!
— Да куда ей ползать, Берн, смердящая пустышка ничего не чувствует от груди, — громко расхохотались.
— Поганое племя! На каждого кипящий котел найдется! — вырывалась из меня вся ярость и боль.
— Забавная, правда? — подначил дружка Кайс.
— Надо отмыть и развлечься, — гаденько подметил Берн и ухватил меня за подбородок. Я с отвращением и лютой ненавистью посмотрела в ярко-алые глаза твари.
— Да она полумертвая. Если только на веревки подвесить и управлять, как марионеткой.
Снова раздался противный гогот, и Берн отвесил мне легкую пощечину, но и от такого удара голова едва с плеч не слетела.
— Не трогай! Хватит с нее, — заступник поганый! — Пришли ко мне Имина, посмотрим, что можно с этим сделать, — и потащил куда-то дальше.
Видит Солнцеликая, будь тверда моя рука с клинком в ладони, ценой собственной жизни воткнула бы сталь в его плоть до самой рукояти и с удовольствием прокрутила, чтобы скорчился от боли!
Яркий свет резанул по глазам и полог шторы лизнул грубой тканью по лицу. Кайс скинул меня на топчан, как испорченную игрушку и подошел к столу у очага. Я бегло осмотрела убранство, что до боли напомнило лесную лачугу Ваакри. Деревянные полы и стены, печь в углу, почти потухший очаг в центре комнаты и пьянящий аромат, исходящий из котелка. Чуть поодаль от стола массивная кровать и полки со склянками над ней. Два маленьких окошка с потрепанными шторками. В крыше отверстие каменного дымохода. Где мы, понять было сложно, но явно в какой-то глуши, возможно, еще в меньшем поселении, чем родной Амраас.
Пока разглядывала лачугу, успела и захватчика со спины рассмотреть. Крыльев, которые описывала Ния, не наблюдалось. С виду обычный здоровый мужик с темными волосами, достающими до плеч. Крепкая мускулистая фигура обтянута тесным черным одеянием, похожим на тонкую кожу. Широкий пояс с пришпоренным к нему загнутым кинжалом. Стоячий воротник на рубашке, острым краем выглянул из-под уха, когда захватчик повернулся боком. Наполнил кружку водой и пошел на меня.
Грубо, с отвращением, принюхиваясь, приподнял мою голову и приложил край кружки к губам.
— Пей! — распорядился, а я отчаянно сжала зубы в протесте. Плевать, что умирала от жажды. Не впервой терпеть лишения.
— Душегуб, — процедила через зубы.
В этот раз старалась не смотреть в поганые озера синих глаз. Ния не соврала, когда говорила, что твари красивые. Идеальная чистейшая кожа, правильные, будто выверенные искусным художником, черты лица. Чувственные губы и волевой подбородок. От того еще противнее осознавать, что красивое внешне существо способно безжалостно убивать себе подобных.