Хелки однажды увидела, как Алана застыла перед ссорящимися послушниками, и со свойственной ей проницательностью поняла, что происходит. Она объяснила подруге, что в Приюте послушники не проводят меньше пятидесяти лет, и такой уровень тайного языка достигается очень медленно. Сама она могла прошептать всего несколько простых исцеляющих и скрепляющих заговоров — и те изматывали ее, хотя преподаватели и считали ее талантливым целителем.
— Сколько же живут шепчущие, если могут запросто кинуть пятьдесят лет на обучение? — спросила у подруги Алана тогда.
Хелки только пожала плечами:
— Да сколько захотят и сколько смогут. Только о возрасте никто обычно не спрашивает, и сам не говорит тоже. Я вот слышала, что одному из наставников почти четыре сотни лет.
Эта цифра глубоко поразила Алану, привыкшую к мысли, что существовать больше ста лет почти никому не удается.
— Разве такое возможно? — спросила она недоверчиво. — У вас возраст не афишируют, так может, он не так велик?
— Или еще больше может оказаться, все возможно, — возразила Хелки. — И ты разве не знаешь об императоре? Он даже не шепчущий, а ему триста пятьдесят почти. Все стараниями целителей, они поддерживают в нем жизнь, что могут делать еще долгие и долгие годы.
— Одно дело он, — попыталась сохранить остатки своей веры Алана. — Одна моя знакомая торговка говорила, что он совсем уже одряхлел и выжил из ума. И что при нем шепчут почти постоянно. Но как может кто-то, кого не заговаривают ежесекундно, так долго жить?
— Я, кстати, не думаю, что постоянно, — задумчиво ответила Хелки. — Замедлять старение и умирание сложно, но вполне можно… А вот насчет второго — мы просто не стареем, магия в нас сама поддерживает наши силы. У нас и совершеннолетие наступает поздно, лет в сто, не раньше. Для наставников мы именно поэтому дети. Они иногда и называют нас детьми.
Алана почувствовала укол зависти и постаралась, чтобы ее голос звучал непринужденно:
— Ты меня пугаешь. И сколько же тебе лет? Сто? Пятьсот?
— Мне сорок два, — пожала плечами Хелки.
Алана удивленно присвистнула. Хелки выглядела максимум на двадцать.
— Вот это да… — прошептала она.
— Ой, ты извини, — вдруг поняла Хелки свою ошибку. — Прости, пожалуйста. Я так привыкла все с тобой обсуждать, вот и несу все подряд, язык у меня как помело. Ты не обижайся, что я как будто хвастаюсь.
Алана через силу улыбнулась:
— И вы что же, живете, пока вас не убьют?
— Ну… — Хелки как-то осеклась. — Не думаю, что такая уж разница между нами. Разве времени может быть достаточно?
— Наверно, — подхватила ее волну Алана. — Но мне нужно куда серьезнее выбирать, чем я хочу занять оставшиеся, может, лет шестьдесят.