Потребность в уверенности определяет многое из того, что мы делаем каждый день. Человеку свойственно хотеть быть в курсе. Мир кажется безопаснее, когда мы верим, что можем предсказать, что произойдет дальше. Незнание того, как обернется ситуация, может оказаться крайне дискомфортным, особенно для тех, кто испытывает тревогу. Дочь одного из моих пациентов рано приняла предложение от колледжа, который ей был неинтересен, — просто потому, что теперь она могла выбросить эту проблему из головы. Для нее оказалось важнее заранее знать, куда она пойдет в сентябре, чем мучиться с выбором до марта. Неудивительно, что одно исследование показало: если у людей будет выбор, получить удар током сейчас или в будущем, то большинство предпочтут разобраться с проблемой как можно скорее[273]. Некоторые даже сказали, что согласны на более сильную боль, лишь бы не откладывать ее.
Некоторые люди предпримут все возможные шаги, чтобы избежать неизвестного. Уклонение от незнакомых ситуаций или результатов, которые нельзя контролировать, постоянная потребность в подтверждениях, поспешные решения или паралич нерешительности — вот некоторые из многих проявлений страха перед неизвестным, случающиеся в нашей жизни.
У одного моего пациента уже шесть недель были новые отношения. Маурисио действительно очень понравилась его новая подружка и ее друзья. Он сказал, что это был один из немногих случаев, когда он чувствовал себя комфортно с женщиной, просто сидя тихо и не нуждаясь в обычной болтовне. Однако недавно она усадила его и сказала, что хочет знать, куда идут их отношения. Маурисио ответил, что, по его мнению, все идет хорошо, но такой ответ не успокоил ее, а расстроил. Она хотела подробностей — считает ли он, что отношения становятся всё более серьезными? Может ли представить помолвку до конца года? Ей требовались точные ответы, но у Маурисио их не было. Его план состоял в том, чтобы проводить больше времени вместе и смотреть, как развиваются дела. Ее потребность в определенности стала центральной проблемой в отношениях и в итоге — причиной их разрыва.
Больше всего Маурисио расстраивало то, что, даже если бы он сказал ей то, что она хотела услышать, это дало бы ей в лучшем случае иллюзорную уверенность. «Кто знает, что могло случиться? — сказал он. — Через шесть месяцев, возможно, я бы ей опостылел, и она бросила бы меня с разбитым сердцем. Мы никогда не узнаем». Как и для участников эксперимента, предпочитавших испытать боль раньше, чем позже, для его подруги невыносимым было само по себе ожидание.