Ахемен закрыл глаза в знак согласия. Она была совершенно права, так действительно было гораздо лучше. Но, тем не менее, в туалет он все-таки ходил своими ногами, несмотря на приступ головной боли, который после этого был ему обеспечен. К его удивлению, туалет был довольно чистым, и даже имел работающий душ с теплой водой.
С каждым днем Ахемену становилось лучше, и уже через неделю состояние можно было оценить как вполне сносное.
— Давай поговорим начистоту, — сказала Гульбахар, когда ему стало уже вполне хорошо.
— Да и мыслей не было от тебя что-то скрывать, — пожал княжич могучими плечами. — Давай, конечно.
— Я несколько дней размышляла о том, что произошло. И у меня очень много вопросов, Ахемен. Вот смотри: кто-то знал, что у нас есть взаимная симпатия… — Гульбахар покраснела и отвернулась. Девушка не должна говорить о таких вещах.
— Не так, — резко прервал ее Ахемен. — Мы договорились об откровенности. Кто-то знал, что я тебя люблю, что я сказал об этом родителям и поругался с матерью из-за этого. Что было у тебя в семье?
— То же самое, — Гульбахар была пунцовой от смущения. — Ну почти… Только я не ругалась, а пошла к себе и долго плакала.
— Правда? — глуповато открыл рот Ахемен.
— Правда, — прямо посмотрела ему в глаза Гульбахар. — Я умоляла мать выдать меня за тебя, но она не хотела. Говорила, что найдет мне партию получше, чем второй сын князя Сардинии.
— А это значит… — продолжил Ахемен.
— Это значит, что кто-то знал все, что происходит у нас в доме, да и у вас тоже, — закончила Гульбахар. — Они подкупили прислугу. Я догадывалась об этом, потому что иначе твои письма…. Ой, их письма, не попали бы на мой подоконник. Собаки порвали бы постороннего. Дальше, карета, яхта, этот дом, эти страшные люди…
— Это наемники из швейцарских кантонов, — пояснил Ахемен. — Скорее всего Унтервальден, Швиц или Цюрих. Нам рассказывали о них на занятиях. Нищие бесплодные земли, которые управляются народным собранием. У них даже князя нет, не нужны никому их горы. Они пробовали в старину грабить караваны на альпийских перевалах, так с севера и юга туда зашли князья Швабии и Ломбардии, и такое там устроили, что они и не помышляют больше о разбое. На них даже нападать никто не хочет, потому что они пленных не берут. Хоть крестьянин, хоть князь, им все равно. Режут, потому что кормить нечем в этих горах. Они всех сыновей, кроме старших, отправляют в наемники. Это не солдаты, это дикие звери, но храбрые и умелые. А потому, княжна, мы должны исполнять то, что они сказали, со всем возможным старанием. Иначе тебе придется очень плохо, и даже я не смогу помочь.