Она осталась одна, прикрывая отход, — Лягушонок и двое бойцов выносили наверх Гамаюна — и дело осложнялось тем, что одновременно Багира разматывала с катушки провод, тянувшийся вниз, к зарядам. Глинолицых провод не интересовал, и это радовало, потому что из-за густых помех на заложенные параллельно радиовзрыватели надеяться не стоило… И — тоже хорошо — рана в боку оказалась несерьезной царапиной. Больше ничего хорошего не было.
Багира справилась, она всегда и со всем справлялась — но пришлось тяжко.
…Провод застрял. Захлестнулся? Висевшая за спиной катушка перестала вращаться. Багира зарычала и выпустила из ручника длинную — от стены до стены и обратно — очередь в подкатывающуюся толпу. Пули откидывали глинолицых назад, валили с ног, они вставали, или двигались вперед ползком и на четвереньках — но крохотную фору Багира получила. Сдернула катушку из-за спины. Провода на ней не осталось. Ни одного витка. Что за черт, должно было хватить с запасом… Катушка дернулась из рук, кто-то или в туннеле, или в главной пещере потянул за провод.
Мертвые лица надвигались. Мертвые руки тянулись к ней. Очередь оборвалась — закончились патроны. Багира оглянулась. Конец туннеля, выходящего в небольшой естественный грот, совсем рядом. Видны отблески огня, слышны выстрелы и взрывы. Успею, подумала Багира, взрыватель с пятисекундной задержкой. Лишь бы внизу никто не перерубил провод…
Ручка взрывного устройства скользнула в окровавленных пальцах, но провернулась. Багира рванула к выходу. Успею…
Горы скорчились в судороге, когда она пробегала под нависшими, державшимися на честном слове сводами грота. До выхода оставалось метров пять. Не больше.
Восток светлел. Бой угасал, как угасает пожар, в котором сгорело все, что могло сгореть. Победителей не было. Хотя, с точки зрения арифметики и геометрии, на лавры победителя мог претендовать Сугедей — именно у него осталось больше всего воинов, и именно они заняли наибольшее пространство побережья.
Самому Сугедею произошедшее ночью победой не казалось.
Не из-за потерь — они оказались огромны, но хан никогда не считался с потерями. Не из-за гибели Милены — жизненные планы Сугедея отнюдь не основывались исключительно на ее помощи… Жена Карахара, переметнувшаяся к молодому владыке степи, стала приятной неожиданностью, ничего, по большому счету, не менявшей.
Собственное спасение из раздавленной скалой ставки хана не взволновало. Оличей-ханум, дряхлая прорицательница, давно предсказала, что он умрет владыкой и в глубокой старости. Конкретные предсказания Оличей сбывались всегда. Смерть, в который раз разминувшаяся с Сугедеем, лишь в очередной раз это подтвердила.