На полу валялся сенсорный шлем — свалившийся с вытянутой, шишкообразной головы мертвеца — тоже вытянутый, шишкообразный. Устилавшие внутреннюю поверхность шлема длинные ворсинки электродов шевелились, как живые… Они и были отчасти живые — через них шла обычно связь между живой и не-живой частями Верблюда. Управление. Мог Водяной Верблюд двигаться и на некоем аналоге автопилота — и двигаться гораздо осмысленнее и целенаправленнее нынешних своих многовековых шатаний… А при отсутствии цели и приказа на ее достижение Верблюду полагалось лечь на дно в глубоком месте и экономить энергию. Ждать указаний.
Но случилась беда.
Беда случилась в неудачный момент (а бывают ли удачные — для беды?), когда аналог автопилота получал аналог новой программы… Когда ручное (в смысле — сенсорное) управление отсоединялось от бесчисленных живых и неживых систем Верблюда — и не отсоединилось до конца. Когда автопилот брал на себя функции управления — и завис на середине процесса… Обрывки старой программы автопилота сталкивались с фрагментами новой, порой противоречащими. Устройства и механизмы включались и отключались бессистемно и тупо, живые органы порой получали отменяющую команду, не успев исполнить предыдущую.
Верблюд то бесцельно болтался по поверхности, то на долгие месяцы опускался в глубины. Неуклюже выползал на берег, чтобы тут же плюхнуться обратно. Включал и выключал свои тридцать с лишним органов чувств. Они, эти органы, — не только и не просто исследовали окружающий мир… Иные из них, работавшие по принципу «сигнал-отклик» и включенные на полную мощность, мир активно меняли.
…Компенсаторы качки в рубке отключились. Совсем недавно — чтобы включиться через секунду или вообще никогда. Верблюд рыскал, часто и бесцельно меняя курс. Качало. Голова мумии перекатывалась по пульту — слегка. Казалось, мертвец осматривает рубку —– и недоволен увиденным. Шлем катался по полу. Ворсинки шевелились активнее, чем обычно. Порой касались друг друга — тогда между ними проскакивали фиолетовые искорки. И при одном касании-искрении произошло…
Умей Водяной Верблюд думать — решил бы, что произошло чудо. Он снова уловил управляющий сенсорный сигнал — слабый, очень слабый — но четкий и недвусмысленный. Это действительно казалось чудом — но Верблюд не умел думать, и не изумился, и не возликовал. Просто стал исполнять. Исполнять сигнал, сразу отменивший болтающиеся в автопилоте обрывки полустертых программ.
Водяной Верблюд поплыл уверенно и целенаправленно.
Впервые за много веков — целенаправленно.
Танки остались на местах боевого дежурства — у слабых мест периметра. Бээмпешки, грады и две бывших на ходу «шилки» — тоже. «Крокодилы» — полностью готовые к боевому вылету — остались на вертолетной площадке. Личный состав остался там, где застала его «нулевка». Потому что прозвучал отбой…