На пятом этаже не изменилось ничего. Абсолютно ничего за стеклом не изменилось. Горел свет в обесточенном помещении. Работала 13-я, тоже обесточенная… Работали люди. Или призраки людей. Или крутилось запущенное непонятно как и непонятно кем межвременное кино — с пленкой, склеенной кругом, без начала и конца…
Они зашли вчетвером и остановились у перегородки.
Сережа, судя по всему, просто обрадовался — Светка никуда не исчезла. Ткачик высказался витиевато, помянув айдахара, 13Н7 и высказав смелую с точки зрения биологии и техники гипотезу об их вероятном сожительстве, порождающем такие вот штучки. Багира промолчала.
Гамаюн не удивился, не огорчился и не обрадовался. Эмоции кончились, как боекомплект в затяжном бою. Он сказал:
— Пошли через «подэтаж».
Тот факт, что пройти на линейки все-таки можно, стал одним из наиболее охраняемых секретов Девятки — но все четверо имели к нему допуск. Они пошли: спустились по лестнице, зашли на «подэтаж», в тусклом свете аварийного освещения протиснулись через все хитросплетения металла и пластика, поднялись по узенькой винтовой лесенке и по очереди вынырнули из откинутого с грохотом люка.
На этом пятом этаже тоже не изменилось ничего. Аварийное, как и всегда, не горело — лучи фонарей выхватывали из тьмы ту же картинку: рассроченные шкафы, хрустящую под ногами их начинку (эксперты Кремера утверждали, что пластмассовым деталям, вынесенным с этого пятого этажа — лет сто как минимум). Кострище в центре зала — пластиковое покрытие пола выжжено до металла, вокруг обгорелые клочки бумаги, наверху, на потолке — большой след копоти… Все как всегда, все остается таким, каким стало в день Прогона.
Они прошли через все линейки, к выходу. Стеклянная стена, сквозь которую они смотрели недавно с другой стороны, отсюда была столь же неразрушима. Но непрозрачна. Такой и осталась — зеркально-черная поверхность отражала фонари подошедших. И — их фигуры. Пропорции отражений оставались так же неприятно-искаженными.
Все ясно — все по-прежнему. По-прежнему непонятно.
— Уходим, — сказал Гамаюн.
Он так до конца и не разобрался, какой машинный зал истинный: тот, что виден сквозь стекло, или тот, в который попадаешь через подэтаж. Последний можно пощупать, вынести что-нибудь из ветхих обломков — но счетчики показывали, что видимый через перегородку фантом исправно потребляет энергию… Теперь уже — потреблял. Но отключение на функционировании призрака тринадцатой не отразилось… Загадка природы. Айдахар с ней, пусть Кремер со своими разбирается. А на долю Гамаюна и других загадок хватает. Неприятных загадок. Кровавых.