— Если ты про несчастных на соседних койках, то можешь о них забыть: зашивать кишки обратно в живот или лечить пробитые легкие я не умею, — Усталость и легкое, не то смиренное, не то наигранное сожаление в журчащем голосе врача, — Так что будь добр, принеси мой чугунок с мазью. Их остатков хватит даже на затыкание щелей в тех ужасных бараках.
Голоса еще о чем-то говорили, постепенно приближаясь к телу Стаса. Парень еще успел ощутить терпкий эвкалиптовый запах, когда мысли вдруг пропали и он провалился в долгожданный сон.
Новое пробуждение вышло неожиданно приятным. Юный воин открыл глаза резко, как привык за последние дни бесконечных тренировок и постоянных смертей. Следуя привычке, он также резко попытался дернуть телом из стороны в сторону, прогоняя фантомную боль. Только потом, скорчившись от вполне себе реальной боли в теле, он вспомнил, где, собственно, находится.
Лазарет.
Не новое перерождение, не очередной, набивший оскомину, откат с точкой сохранения на площади, под зычным голосом коменданта. Лазарет. Место, где оказываются воины после битвы. Он смог. Он преодолел свой порочный круг с хорнами и демоном-культиватором!
На чумазое, исцарапанное лицо Саргона вылезла искренняя, широкая до дебильности улыбка. Резко захотелось спеть, желательно что-нибудь из Сабатона, и подрыгать конечностями с дикими криками. Плевать даже на персонал или других пациентов. ОН СПРАВИЛСЯ!
— Тру зе гейтс оф хелл, эс ви мейк ар вэй ту хэвэн… ПРИМО ВИКТОРИЯ! — Хрипел он сорванным голосом и свистящими легкими у себя на койке.
От состояния незамутненного счастья ему быстро поплохело. Тело все еще оставалось слишком слабым: на финальную рану от хорна, пусть и вылеченную неизвестным лекарством, накладывался откат от стимулятора, который дал десятник перед боем, а также полученные в бою более мелкие раны и истощение. В итоге, нервное возбуждение перегрузило сердечно-сосудистую систему, а от противоположных желаний (спать и одновременно прыгать от радости до потолка), Стаса потряхивало и бросало из крайности в крайность.
Помогла медитация. Как бы ни было обидно попаданцу убирать свои светлые эмоции, но на пользу выздоровлению они сейчас, определенно, не шли. Зато всего пять минут и он успокоился. Стандартная медитация в пустоту его, почему-то, не устроила, так что он решил попробовать что-то другое. Это было словно озарение. Наитие, которое он почувствовал из-за своего уникального душевного состояния, телесной слабости и подсознания, сортирующего факты из прошлого мира.
Стас представил все свои эмоции как огромный клубок, где подавляющее большинство светлых солнечных "счастливых" нитей переплелось с маленьким количеством красных, черных, фиолетовых, серых… Немного подумав, он убрал самые блеклые цвета, вроде серого и светло-зеленого. Оставил только яркие.