А между тем, дар Юншэна стал выходить из-под контроля. Ведь алхимия с самого детства являлась его страстью, его жизнью. Она была его даром и его талантом. Парень просто не мог не варить зелья, размышлять о совместимости ингредиентов и делать еще тысячу подобных вещей. Он выл от боли, но упорно добавлял свою духовную составляющую в приготовленные снадобья.
Дед неодобрительно качал головой, отец замахивался палкой, мать просто смотрела сквозь, как на пустое место. Однако мало помалу остальные родственники признали и его талант, и упорство. Особенно, когда он нашел ошибку в огромной таблице совместимости, которая висела на стене в главном здании рода. И тогда его семья даже стала оттаивать, наставники снова принялись учить его и выдавать задания…
Пока из-за примесей и нарушенной системы в теле, с боем забранная из собственного тела Ци не приняла свойства миазмов. В тот день от его зелья погиб малолетний внук городского головы и его любимая дочь. Все, что смогли сделать родственники — это заплатить огромный штраф, а также выдать преступника на расправу чиновнику.
Никто даже не думал о том, чтобы прикрыть своего родственника или дать ему сбежать. Благополучие рода всегда важнее жизни одного человека. Тем более — такого. Калека с сумрачным разумом — духовной болезнью алхимиков. Двойная отработка, диковина, полезная только из-за своих теоретических знаний, таланта и отсутствием особых проблем.Так что выдали его без проблем, даже разрешили применение пыток.
Однако Юншэну повезло — в город как раз приехал представитель Императора. Он, словно в издевку над погруженным в горе городским головой, решил взять суд на себя и приговорил фармацевта к заключению в Облачном Форте, вместо смерти под пытками на площади. Так алхимик и оказался в отряде Акургаля. Сломленный, потерявший мечту и веру в людей, однако все еще обуреваемый пылающей страстью к своему ремеслу.
— То зелье. Против. Демонов. Я сварил его, еще. Когда мог выжать. Из себя Ци. Пусть даже. Ущербную. Сейчас. Не могу. Это медленный. Яд. Тело. Разрушается. Слишком тяжело. Махать оружием. Прости. Что не трениру. Юсь вместе. С тобой. Больно даже. Так. Я слабый. Не могу. Терпеть…
Стас только покачал головой, глядя на скупые слезы приятеля. Тот все же не выдержал и показал эмоции, в своей странной, не то сдержанной, не то безразличной манере. Соленые капли на инфантильном, безучастном лице. Только искривленная линия рта выдавала обуревающие его чувства.
Зато теперь, после правдивого рассказа, часть странностей Юншэна обретала свой мрачный смысл. Вот только что теперь делать с его затыком? Тратить ли силы на помощь? Даже если не брать узы дружбы, которые стали появляться между ними, то наличие опытного практика в их отряде могло сильно облегчить дальнейшую службу. К тому же, сам Юншэн оказался кладезем интересных, пусть и весьма специфических знаний.