— Немедленно ко мне, — потребовал Ермилов.
Тон его ничего хорошего Васе не сулил. Прикидывая, какие за ним огрехи, Егоров метнулся к шефу.
— Что с тобой? — встретил его не слишком приветливо полковник. — Глаза красные.
— Я кашлял, — смутился Егоров. Он понял, что его заподозрили в принятии горячительных напитков, чем он никогда не грешил, считая алкоголь губительным для стрелка.
— Разве можно так кашлять, что глаза вываливаются? — Ермилов сидел с опущенной головой, и Василий терялся в догадках, к чему все эти прелюдии.
Нечто шефа настолько вывело из себя, что он никак не мог собраться с мыслями или, что хуже, подбирает приличные слова, которыми собирался майора за что-нибудь отчитывать. «Отчитывать всегда есть за что, — так заявлял Ермилов на совещаниях, чтобы подчиненные не расслаблялись. — А если не за что, не обольщайтесь, я найду».
Вася ошибся. Выговаривать ему никто не собирался.
— Нам скинули, если можно так выразиться, бомбу. И надо чтобы она не взорвалась у нас в руках.
— Кто скинул? — задал правильный вопрос Егоров.
— Формально СВР, но после решения руководства, — Ермилов ткнул указательным пальцем в потолок.
Майор машинально поднял глаза к потолку и рассмотрел в деталях две старые, еще советские люстры с огромным плафоном по центру и дюжиной маленьких плафонов, ответвлявшихся от центрального на бронзовых рожках.
— Такое решение было принято в связи с деталями, изложенными в твоем весеннем отчете по курду. Детали нашли продолжение в полученной СВР информации. Более того, руководство после консультаций с нашим Плотниковым пришло к выводу, что в большей степени это должно проходить по линии ДВКР. В самом деле — наш профиль.
— Что-нибудь о Докторе? — оживился Вася и после одобрительного кивка Ермилова сел к столу для переговоров. — Нет?
— Да как сказать. Есть запись, уникальная в своем роде. Как уж ее добыли агенты СВР, остается только гадать. Мне лишь сказали, что это стоило жизни одному парню. Информация едва не оказалась в руках Ирана, но на данном этапе она стала нашим эксклюзивом, как сказала бы Меркулова. Значит, так, Василий Стефанович, — Ермилов погладил столешницу, — дело настолько секретное, что секретнее не бывает. Работать по нему необходимо со всеми предосторожностями. Никаких сотрудников не привлекать, кроме Говорова. Создается группа, вернее сказать, дуэт, с целью проведения всесторонней аналитической работы. Ты старший. Вот распечатка записи одного чрезвычайно занимательного диалога, по-видимому состоявшегося этой весной.
Он протянул Василию папку с грифом особой важности и регистрационным номером, открытой датой, когда ориентировочно данный документ может быть рассекречен. Внутри имелась вклейка с перечнем должностных лиц, которые имеют право ознакомиться с данным документом. Василий нашел в очень коротком списке фамилии Говорова и свою.