— Так что насчет спецназа? — настаивал Мирон.
— Посмотрим. Пойду, пройдусь, покурю, схожу кое-куда… Посоветуюсь. А то в нашей теплой компании я старший по званию, и нагорит мне, если Васю штопать придется. Тебя-то, Мирон, мы оставим здесь.
Зоров не стал возражать. Как видно, у них на этот счет уже были договоренности. Когда Горюнов вышел, Мирон стал расстилать постель на верхней койке.
— Он вообще спит когда-нибудь? — Егоров прокашлялся и прилег. — Прибежал, отключился на пятнадцать минут, как воробей.
— Мало спит. Петя только курит и шутит. А ты-то совсем больной. Не свалишься по дороге с температурой? — Зоров залез на второй ярус и вытянулся с блаженным лицом.
— Я уже на поправку иду. Как ты с ним работаешь? Он всегда такой? Очень его много, что ли. У меня шеф спокойный, рассудительный, серьезный.
— И тем не менее они дружат. Одно знаю точно, на него можно положиться. Скажу тебе, а ты не болтай. Лады? Он тогда с Ермиловым был вербовкой занят и, как ты понимаешь, не курд был в зоне их интересов. Ту операцию готовили давно. А тут еще и курд… Не зли его расспросами. Давай спать. А то он сейчас прискачет и начнет балагурить, — Зоров приподнялся на локте и поглядел вниз. — Надо вам спецназ брать. Пусть в стороне побудут… Никого они не вспугнут, люди опытные. Но если с Саларом будет даже пять человек, ты представляешь, чем это вам грозит? Настаивай на спецназе. Он увидел, что ты колеблешься, и начал крутить. Он привык работать в одиночку. Тихо, на цыпочках, деликатно… Забывает, что сейчас не один и еще за тебя отвечает.
— Я сам за себя отвечаю, — пробурчал Вася, отворачиваясь к стене. — Свет забыли погасить.
Зоров дотянулся до выключателя прямо с койки, и модуль погрузился в темноту, только шумел кондиционер и пахло хлебом, лежащим на столе. У Васи в голове вращались курды, автоматы, Горюнов в трусах и Зоров в белоснежной футболке и черном концертном галстуке-бабочке.
* * *
Васю растолкали на рассвете. Горюнов, одетый все в тот же задрипанный камуфляж, обвешанный оружием, бренчал ключами от машины над ухом Егорова.
— Василь, вставай! Курда проспишь. Ехать надо. Поешь в дороге. Сухпай уже в машине. Спецназ пойдет своей тропой, мы своей. Выйдем на точку параллельными курсами. Есть местечко — заброшенная деревенька, настолько разбитая, что теперь ничейная.
Егоров сел на койке, прислушиваясь к себе. Вроде болезнь отступила. Он влез в горюновский камуфляж. Посмотрелся в небольшое зеркало, висевшее у входа. Не успевал побриться. Камуфляж обтянул его плечи, словно он нарочно модничал, старался показать мускулатуру.