— Ответь, как на это ответить? Бредятина какая-то.
— Господин генерал, — говорю я, кивая Любимову как бы в подтверждение, что я сейчас переведу ответ. — Ракета, она и в английском, и в русском — женского рода. Очевидно, и американцы, и мы создали ракеты в соответствии со своими представлениями об идеале женской красоты.
Внезапно генерал вполне по-генеральски ржет, нам приносят пиво, за пять оставшихся минут решаются все процессуальные вопросы визита наших ракетчиков в Калиджати, и мы в некотором, как бы помягче сказать… недоумении оказываемся на улице.
Кстати, это была единственная договоренность, которая была выполнена пунктуально до деталей, чего обычно за нашими индонезийскими партнерами не водилось.
Если б Сухарто через пару лет не оказался у власти, а я не оказался бы одним из немногих советских, имевших хоть некоторое представление, кто это такой, я бы, может, давно забыл этот свой толмачский подвиг, но вот эту ответственность не только за процесс, но и за результат, ответственность не пригибающую, а озаряющую тебя, подталкивающую использовать свои собственные козыри, в том числе чувство юмора, интуицию, понимание особенностей иностранного собеседника, я отношу к непременным атрибутам толмача как профессии.
8. О бороде и о страхе
Но быть этим самым толмачом в советской колонии в Индонезии 1963-1964 годов было куда как непросто. Мне, пожалуй, опять повезло: все-таки мои начальники были во много раз либеральней, чем, скажем, у моих военных коллег. Я, например, мог себе позволить отрастить бороду, и мой первый начальник быстро оценил все преимущества бородатого толмача: поскольку европейцев с бородой во всей Индонезии можно было пересчитать по пальцам, моя борода уже через месяц стала лучшим пропуском во всех нужных штабах.
— О, мистер борода! — восклицал часовой, и наш «газик» беспрепятственно проезжал во двор охраняемых учреждений. Моему примеру попытались последовать двое коллег, находившихся в Джакарте на действительной службе. Замполит, а был там, разумеется, и этот неизбежный атрибут советской армии, прекратил этот «унизительный для советского человека» бардак чисто по-армейски. Вызвал их за час до отлета из Джакарты в Сурабайю и скомандовал:
— Через час — выбритыми — на борт. Или через двадцать четыре часа — на родину. Выполнять! — и выполнили.
Кстати, он долго пытался уговорить и моего начальника приказать мне побриться. Но тот, осознав всю выгоду моей бороды для общего дела, решительно воспротивился, и тогда замполит попытался усовестить меня самого:
— Симонов, ну где, на каком плакате ты видел комсомольца с бородой?