— Ну и придумали товарищи начальники! — протянул ротный командир с явным неодобрением. — Больше ничего не могли?
Потом он что-то быстро прикинул в своем лукавом уме (как тогда с усами инспектора) и победно сообщил:
— А у меня некому заниматься!
— То есть как некому?
— А вот так! Давай подсчитаем, — начал ротный загибать пальцы на руке. — Двое пасут коров, двое возят к вам, в Гроссдорф, молочко, трое на дойке заняты, а еще надо и за свиньями ухаживать, и рыбешку ловить…
— Ну хорошо, пойдем посмотрим твое комплексное хозяйство, — остановил его Густов.
Иванов — Бывшая Борода повел его по двору.
На фольварке царил какой-то патриархально-идиллический образ жизни. Солдаты не без удовольствия занимались тихими полузабытыми хозяйственными делами и, пожалуй, действительно не очень-то сознавали себя солдатами. Тут были, скорее, крестьяне, колхозники, оказавшиеся хотя и не в своем селе, но в хорошем хозяйстве, которое нельзя оставлять без присмотра. Один солдат что-то строгал в небольшом приделе, пристроенном к коровнику, другой тащил к свинарнику ведро с кухонными отходами, третий разбирал-разматывал рыболовную сеть. Ротная сандружинница Муся Комарова мыла возле походной кухни подойник, и там же на каком-то длинном, защитного цвета ящике сидел рядом с молодой немкой сержант Лабутенков — в дружном молчаливом согласии они чистили картошку на обед.
— Откуда женщина? — спросил Густов с небольшой начальственной строжинкой в голосе.
— Вернулись, — ответил Иванов. — Ее отец служил тут садовником, дворником и еще какой-то ответственный пост занимал, а дочка на скотном дворе работала. Сперва они вместе с бауэром подались на запад, но где-то в дороге разошлись во взглядах и вот вернулись. Куда их девать?
Они подошли тем временем к Лабутенкову, и Густов спросил у сержанта, как настроение.
— Отличное, товарищ капитан! — молодо вскочил Лабутенков, хотя был уже не мальчишкой, имел и потерял на войне семью, сильно поседел и даже сгорбился.
— Контакты с местным населением нормальные? — чуть заметно кивнул Густов в сторону немки.
— Все в порядке.
— Смотрите, чтоб так и было!
— А как же иначе!..
— Этот седой чудак, похоже, влюбился в нашу немочку, — рассказывал Иванов немного позже. — Взял ее под свое крыло и никого не подпускает…
Они стояли уже за скотным двором, откуда был виден широкий луг и большое стадо черно-белых породистых коров на нем. Никаких пастухов поблизости не замечалось, да и не нужны они были на этом огороженном колючей проволокой лугу.
— Ну вот, двое пастухов у нас уже могут заняться боевой учебой, — усмехнулся Густов.