В небе над берегом ласточки кружатся,
Дивными песнями манят, зовут меня.
Только бы вслушаться, только бы вслушаться,
Чьи голоса те далёкие, смутные?
Снова и снова руками бессильными
Тщетно ловлю тебя — ты рассыпаешься
Сизыми крыльями, сизыми крыльями
Снова и снова, как дым, растворяешься.
Дикими песнями, птичьими криками
Полнится воздух, и мы уничтожены,
Белою пеной и бледными бликами
В волнах теряемся — кто же мы? кто же мы?
В стылой воде я тону, словно в олове,
Дальше и дальше от крутобережия.
Мечутся ласточки, кружат мне голову,
Кружат и путают — где же я? где же я?
Берег высокий ветрами источится;
Боль притупится, но горечь останется.
Что с нами было, и чем это кончится?
Ласточка, ласточка, чья ты посланница?
Тают, стираются воспоминания,
Не сохраняя ни лика, ни имени.
Ветер ласкает, как чьё-то дыхание,
Шепчет, баюкает: жди меня, жди меня.
Жди, когда берег высокий обрушится,
Память о нас обратив небылицами.
Жди, я вернусь, и мой призрак закружится
В небе над волнами сизыми птицами.
Никогда прежде я не задумывалась о том, каким жестоким может быть время.
Ночь шагнула в сторону, и небо едва начало светлеть. Но стоило мне прикрыть глаза — и солнце уже заглянуло в комнату через потолочное окошко. Пыльный воздух выбелило. Не осталось больше тёплого полумрака, которым я хотела насладиться. Лицо горело под жарким лучом — стена холодила затылок и спину. Я смотрела вверх, на небо, пока в уголках глаз не собрались слёзы. Только так можно противостоять времени. Под пристальным взглядом оно замирает, дразнит, притворяясь пойманным. Но достаточно лишь на мгновение потерять его из виду, и оно прыгнет так далеко вперёд, что не догонишь.
Никогда прежде я не задумывалась о жестокости времени. По крайней мере, я не могла этого вспомнить.
Рука потянулась к потолку. Снова. Почему я сидела под этим ослепляющим светом? В памяти поднялась волна, и моя ладонь превратилась в крошечную детскую ладошку, а холодный пол — в мягкую колыбель. Яркий свет ласково грел кожу. Воспоминание насколько затёртое, что казалось сном.
— Марта?
Сладкое забытьё растаяло, точно пар. Я смахнула слёзы и повернула голову: на пороге комнаты стоял обеспокоенный Юлиан. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем я поняла, что он обращался ко мне.
— Ничего, что я такое имя выбрал? Решил, тебе пойдёт.
— Ничего. — Я повторила имя про себя, прислушиваясь. Оно звучало знакомо. — Так звали мою кошку.
— Можно выбрать что-нибудь другое, пока не поздно.
— Нет, мне нравится, — ответила я, пытаясь выдавить из себя радость, но не смогла улыбнуться.
