— Такая уж у странников природа, — буркнул он. — Есть нечто, что движет ими, заставляет бежать вперёд. Не похоже, чтобы кому-либо из них на самом деле было важно, что там впереди или что останется за спиной. Лишь бы добежать. Не знаю даже, от хорошей ли это жизни или наоборот.
— Что тебя так злит?
Я заглянула Юлиану в глаза. Тот же причудливый пыльно-песочный цвет, что и у кудрявых волос. Лицо его в голубоватых отсветах экрана казалось болезненно бледным и осунувшимся.
— Не хочешь, чтобы я уходила? — Мои пальцы коснулись его щеки, провели по короткой щетине. — Ты ведь лучше меня понимаешь, что это естественный ход вещей для странников.
— Говоришь так, будто уже всё решила.
— Ничего я не решила.
Юлиан уронил голову — пальцы соскользнули в его волосы. Жёсткие и непослушные. Шумно выдохнув, он уткнулся лбом мне в шею.
— Понимаю и оттого не хочу вдвойне. Буду за тебя тревожиться. Если бы мог, ушёл бы с тобой. В любом из направлений.
— Я не ребёнок. Помнишь, ты сам это сказал? А отпускать не готов.
— Не готов. Потому что люблю тебя.
Свет в комнате был приглушён. Юлиан стиснул мою талию, прижался губами к шее. В окне над крышами тёмным пологом нависало небо, тяжёлое, будто грозящее раздавить город. Я прерывисто вдохнула.
Юлиан положил меня на спину, погладил по щеке.
— Жаль, что ты появилась в моей жизни так поздно.
В полумраке комнаты он целовал меня. Нежно и сдержанно поначалу. Но я ничего не почувствовала, даже когда поцелуй стал глубже, даже когда горячая ладонь забралась мне под свитер. Раньше по моей коже пробегала дрожь от одного только прикосновения. Теперь же не было ничего: ни возбуждения, ни страха, ни отвращения. И лишь ночное небо слегка давило на грудь, затрудняя дыхание.
Юлиан остановился. Посмотрел на меня грустными глазами.
— Зачем ты позволяешь мне это? Тебе ведь не хочется. Почему не оттолкнёшь, не рассердишься?
Я отвела взгляд.
— Не знаю.
И мне вдруг стало противно от самой себя.
— Марта? — испугался Юлиан. — Прости, я…
— Ничего. Ты здесь ни при чём.
Утерев невольные слёзы, я поднялась с дивана. Плечи затрясло как от холода.
— Скажи, за что ты полюбил меня? — спросила я, не оборачиваясь. — Объясни. Назови хоть одну причину, потому что я их не вижу.
За спиной зашуршала простыня, и меня обняли тёплые руки. Но тепло их совсем не грело.
— Ты меня выдумал. Я всего лишь пустая оболочка, которую ты наполнил тем, что тебе нравится.
— Неправда.
— Тогда назови причины, — голос мой сорвался. — Твои чувства как на ладони, но они больше не отзываются во мне. Почему? Раньше они делали меня настоящей.