– Да ты живчик!
– Поверь мне.
Камила пихнула Оксану локтем.
– Идем, покажем зазнайке ритм!
– Нет-нет! – засмеялась та.
– Go, go, go!
Пани присоединились к Альберту. Оксана робко переминалась с ноги на ногу, но сила музыки взяла верх, и она уже танцевала бок о бок с Камилой.
– Натрите мне соски льдом! – попросил Альберт.
– Обломишься!
Филип зааплодировал. Девчонки поклонились. В мастерской защебетали птицы и застрекотали сверчки.
– А теперь, – объявил Альберт, – помолимся Солнечному Королю. Пусть наваляет Луне!
Камила подала Оксане руку, вторую положила ей на талию. Они медленно закружились по паркету.
– Эх, а как это звучит в стерео… – мечтательно сказал Альберт.
– Филип, что вы стоите столбом? – выглянула Камила из-за плеча Оксаны.
– Любуюсь. – И это была правда.
– Альберт, подбрось-ка в топку рок-н-ролла!
– Слушаю и повинуюсь!
Танцующие позабыли про Филипа. Спустя две песни он выскользнул в коридор. Из ванной доносился плеск воды.
Филип убрал бутылки и приоткрыл дверь спальни. В полутьме угадывались скрепленные шнуром ступни, тело под одеялом, курчавая голова на подушке.
– Корней?
Филип представил, как нагибается над постелью, а Корней резко распахивает глаза, являя расширившиеся сомнамбулические зрачки.
– Корней…
Парень заворчал, переворачиваясь.
– А? Что-то случилось?
– Ничего. Просто проверяю.
– Оксана в порядке?
– В полном. У нас вечеринка. Спи.
Филип вышел из спальни.
Значит, Интернет врал. Лунная чума завладевает не всеми. По крайней мере, один человек привит от безумия. Шанс спастись, если теория верна и эпидемия не продлится дольше полнолуния.
Хоровод оптимистических мыслей прервали отчетливые всхлипы. Филип приблизился к запертым дверям в тупике. Постучал.
– Не трогайте меня! – прошипела Вилма сквозь шум воды.
Он толкнул дверь, сунул в щель палец и легко откинул примитивный крючок.
Вилма сидела на кафеле, прислонившись к чугунной ванне. Лицо опухло от слез. Он опустился рядом.
– Ты чего?
– Ничего.
– Вилма, – Филип привлек ее к себе, – что стряслось?
Синевласка сжала в кулаке кулон – серебряный кувшин. Из этого кувшина сто лет назад она высыпала белые гранулы. В студии сгоревшего заживо художника Сороки.
– Больше нет. Я все вынюхала.
Она смотрела на него, как ребенок смотрит на родителя, умоляя починить сломавшуюся игрушку. Филип погладил ее по щеке:
– Это не панацея. Тебе не нужен допинг.
– Нужен! – капризно запротестовала она. Кулачки забарабанили по его плечам. Он терпел. Выдохшись, Вилма ткнулась мокрым носом в его ключицу и захныкала. Он прижался губами к синим волосам на макушке.