– Все образуется.
– Мою дочь, – вдруг сказала она, не поднимая головы, – мою дочь звали Дениса. Я не очень ее любила. Ее папаша бросил нас, а я практически сбагрила малышку матери. Мне было двадцать восемь, но вела я себя, как подросток. Клубы, травка… – Вилма сгребла рубашку Филипа в кулак. – Я была под кайфом постоянно и не запомнила ее личико. Даже на похороны пришла пьяная.
Он не знал, что сказать. Чем утешить.
– Когда Дениса снится мне, у нее нет лица. Гладкая плоть. И я целую ее в этот овал без рта и глаз.
– Ох, Вилма… – только и смог он промолвить.
– Дети ведь попадают в рай?
– Если веришь в это.
– Но… я же не верю.
Вилма еще сильнее вжалась в него.
После смерти Яны друзья говорили Филипу, что она теперь на небе. Он поддакивал из вежливости. Утешаться христианской концепцией рая казалось ему по-детски наивным занятием.
«Пап, а где наш хомячок? Он переселился к Боженьке, сынок. Зачем Боженьке столько хомячков?»
– Филип…
– Да?
– Я старая?
– Что ты… – Он прикоснулся к морщинкам Вилмы, трещинкам на засохшем тесте.
– Займись со мной любовью… – шепнула она, огорошив Филипа.
– Но мы…
– Я знаю, что не нравлюсь тебе.
– Это не так.
– Просто чтобы не спать.
Она оплела его запястье и потянула. Вилма носила кожаные штаны, ремень с прямоугольной пряжкой. Рука Филипа прошла между пряжкой и прохладной кожей живота, по жестким зарослям на лобке, к истекающей соками расщелине. Количество густой влаги удивило его.
Вилма ахнула и заерзала, лаская себя его пальцами. Куснула за шею, грубо схватила за пах.
Девять лет никто не трогал его так.
– Подожди, – сказал он. – Утро еще не скоро.
И повернув ее, притиснув спиной к своей груди, он забрал ее горе и ее слезы.
Дискотека закончилась. До рассвета оставалось меньше часа. Гости разбрелись по студии. Оксана углубилась в телефон. Дисплей озарял ее бледное сосредоточенное лицо. Из ее наушников звучал какой-то зубодробительный блэк-метал.
Камила делала Альберту массаж. Босые пятки учитель засунул в таз с холодной водой. Периодически Камила разминалась, приседала и прыгала на месте.
Вилма призраком бродила по квартире. Филип не смог полностью смыть ее запах с пальцев.
– Вы видели фильм «Нанук с Севера»? – спросил Альберт. – Нет?! Никто из вас? Вы меня разочаровываете. Это шедевр документалистики, снятый до того, как такой термин появился. Роберт Флаэрти, режиссер, отправился в Северную Канаду, чтобы впервые задокументировать быт эскимосов. Он жил в эскимосском племени больше года, делил с ними кров и пищу, охотился. Бесценный материал! Но в Торонто кто-то решил покурить в процессе монтажа, и все сгорело дотла. Девять тысяч метров пленки. Год жизни в суровых условиях Севера. Уникальные кадры. Ничего не осталось.