Ветер таскал деревья за гривы, приносил морось. Облака эмигрировали в Польшу. Солнце клонилось к горизонту, золотя пасторальный пейзаж.
Филип ехал на северо-запад. Искал автомобиль.
Мысль, что в его отсутствие дачу навестят ракшасы, сверлила мозг. Оксана и Камила спали беспробудным сном, две куколки в коконах залатанных одеял.
Бог весть, что им снилось.
«В одиннадцать, – сказала тварь, – Солнечный Король придет к маятнику».
Молодой Филип потешался над королями и называл себя анархистом.
…Закат насыщал красным окна фермерских домов. Они выглядели покинутыми. Филип притормозил у ворот, открытых створками наружу. Что там сверкнуло за забором?
Велосипед утонул в сорняке.
Филип снял с плеча автомат. Пришлось переломить себя, нарушить давнюю клятву. Взять в руки оружие.
«Я никого не убью», – твердил Филип, протискиваясь между створками.
Наметанный глаз не подвел его: у гаража стоял черный «Додж». Дверцы открыты настежь. Поразительное везение.
Филип решил, что водитель собирался уезжать, но что-то поманило его обратно в дом, и потребность в транспорте отпала.
Забрал ли он с собой ключи?
Филип зашагал через двор. По лужайке рыскал, шурша, полиэтиленовый пакет. Тени увеличивались, льнули к ногам. Из приземистой постройки сбоку доносился тоскливый коровий хор. Голодное мычание буренок.
Он обратился с молитвой к апостолу Иуде. Удивляться тому, как быстро религиозность проникла в жизнь, не было времени.
Что-то заскрежетало – Филип обернулся на звук.
Из окна второго этажа вылезал подросток. Шапка соломенных волос, пижамные штаны. Он скатился по козырьку над крыльцом, как по детской горке. Кувыркнулся и встал.
Второй мальчишка (брат, понял Филип) вышел из гаража. Он волочил за собой здоровенную тракторную цепь. Звенья дребезжали о плитку.
Филип водил стволом по ковыляющим к нему ракшасам.
Третий мальчишка, такой же светловолосый, как братья, выбрался из-за угла. Монтировка рисовала в воздухе зигзаги. У Филипа запершило в горле. Сжался мочевой пузырь.
Мальчики охраняли ферму и, наверное, трупы своих родителей. Они не были рады появлению чужака.
– Стоять! – Филип тряхнул автоматом.
Вялые лица не ведали страха. Пустые глаза пугали.
Филип сделал три одиночных выстрела – он целился в землю. Отдача пихнула прикладом в ребра. Пули состригли желтые головки рудбекии. Прятавшийся в гараже подросток ответил лязганьем металла: цепь замелькала, разгоняясь. Он вращал ею над головой – свист пропеллера отзывался в животе ноющей болью. Соприкоснись звенья с телом, застряли бы в мясе.
Ракшасы наступали. В рожке оставалось четыре патрона.