Герман улыбался.
– Кто? – хрипло спросил Дима.
– Ты. Или твоя Катя.
Дима сжал кулаки. Ногти впились в ладони.
– Нет, нет, – повторял он, – не Катя.
– Прости… – участливо вздохнул Герман.
– Другой выбор… – прошептал Дима.
– Что?
– Ты сказал, выбор есть всегда. Я хочу выбрать другой выбор.
Герман хмыкнул, почесал кончик носа.
– Естественно, – кивнул он. – Эта возможность указана в Книге Альтернатив. Пункт три. Удаление кандидата. – Бахтин возликовал. Так ликуют люди, обманувшие смерть. – Какой из кандидатов не будет участвовать в выборе?
– Катя.
– Уверен? Насколько я знаю, вы встречались шесть месяцев. Не так много, чтобы применять третий пункт.
– Ты сам сказал: неважно почему. Я делаю выбор.
– Конечно, конечно, – улыбнулся Герман. – Катя выходит из игры.
Бахтин подозрительно прищурился:
– Что теперь, хитрый ублюдок? Заменишь ее моей мамой, да?
Герман даже обиделся, услышав такое предположение:
– Что ты! Никакой замены не предусмотрено.
– То есть?
– То есть кандидат номер два выбыл из игры. Ты – единственный кандидат.
Мир закружился перед глазами. Дима сел на скамейку.
– Я умру?
– Конечно.
– А как же выбор?
– Вы сможете его сделать.
Герман поднялся и положил ладонь на плечо Бахтина:
– Вы смертельно больны. И уже давно. От чего вы умираете? От СПИДа или от рака? Учтите, со СПИДом вы сможете протянуть достаточно долго. С раком ваши сроки сокращены до минимума.
Герман прикрыл веки, вспоминая Катю. Он никогда не выбрал бы ее. И никого другого – если бы он только знал, что это не шутка.
– Рак, – сказал он пересохшим ртом.
– Выбор сделан. – Герман поклонился. – Спасибо, было приятно поработать с вами.
Дима хотел послать философа куда подальше, но не нашел в голове нужных слов. Вместо слов и образов там были лишь расплывающиеся оранжевые пятна. Дима коснулся своей лысой головы. Волосы его выпали еще полгода назад, после курса химиотерапии. Он сидел на лавочке, трогая череп, провожая взором худого длинноволосого парня.
На ступеньках университета ждала кого-то беременная девушка.
– Можно мне отвлечь вас на секунду?
На этом заканчивался рассказ. Маринка целовала его в губы («Да ты – талант!»), мама безразлично хмыкала, глава жюри поднимался на сцену с призом.
«Где сейчас Маринка, где тот бородатый писатель, где моя мать?»
«Выбор…» – прошептал Корней. Слово отдавало кровью – благородной, но кровью.
За окнами темнело.
Работник издательства выполнял обязанности некоего карающего существа, выбирая между собственной жизнью и жизнью всех остальных.
Глядя в потолок, он принял решение.
6.5
Переднее колесо выписывало восьмерки, норовя сбросить наездника в кювет. Филип крутил педали, привстав, вцепившись в прорезиненный руль. Ветер обдувал волосы. Зеркало усеяли мушиные точки и сколы, потемневшая амальгама обманывала зрение, населяя пройденный путь шустрыми тенями. Мерещилось, что над разделительной линией скользит в вихре огненных кудрей мертвячка, отдаленно похожая на Яну.