Зина молчала, не зная, что сказать. История, рассказанная герцогом, повергла её в ужас. Правда оказалась куда чудовищнее и, в то же время, реалистичнее любых, самых жутких слухов.
— Вы… любили её? — наконец, тихо спросила девушка — и по взгляду мужчины поняла ответ. Любил. Оттого ему было вдвойне больнее: и потеря, и предательство — и всё в один день. Как можно было такое пережить и не сломаться? У Зины не было ответа.
— Теперь вы знаете всё, — заключил герцог Монтеберский. — Если у вас остались какие-то вопросы, задавайте — я постараюсь ответить.
— Может быть, ваша жена была такой же жертвой? Может, это не она всё организовала?
— Увы, — с болью в голосе ответил герцог, — я бы хотел так думать, но факты — упрямая вещь. Я лично расследовал обстоятельства произошедшего. Единственное, в чём я убежден, так это в том, что Элен на такое кто-то надоумил — сама бы она в жизни не догадалась использовать взрывчатку. Куда проще отравить неугодного мужа. К сожалению, я так и не выяснил, кто это мог быть. У Элен был весьма широкий круг общения, а динамит тогда только изобрели — и его обсуждали на каждом шагу.
— Так, может, она сама и решила его использовать, наслушавшись разговоров? — предположила Зина, на что Жак лишь пожал плечами, говоря тем самым, что, мол, всякое возможно.
— А те слухи, — вспомнила Зина, — по поводу того, что вы оказываете какие-то особые услуги короне?
— Это правда, — ответил герцог со вздохом, — хотя я и не понимаю, каким образом это просочилось в массы. Я помогаю расследовать дела, связанные с аристократией — то есть там, куда обычной полиции вход заказан. Но это — тайна, и я прошу вас, Эжения, не распространяться об этом. Вам я сообщил, так как вам надо это знать, если всё-таки решитесь стать моей невестой.
— Разумеется, я никому не скажу, — заверила Зина. А сама подумала, что быть рядом с герцогом, учитывая, чем он занимается, может быть еще опаснее, чем одной. Но почему-то она верила Жаку — безотчётно, интуитивно. Знала, что поможет и защитит.
— Нам осталось проверить только одно, прежде, чем мы объявим свету о своей помолвке, — вдруг сказал герцог Монтеберский изменившимся тоном.
— Что именно? — Нахмурилась Зина, приготовившись сосредоточенно внимать. Но герцог молчал; вместо этого он шагнул ближе, кончиками пальцев провёл по её щеке, попутно убирая выбившийся из причёски локон. Обвёл ласкающим взглядом её лицо, задержался на губах — и в груди у Зины что-то сладко ёкнуло от понимания того, что сейчас произойдёт.
Жак медленно склонился к её губам, его рука скользнула Зине за спину и, обхватив девушку за талию, притянула ближе — теперь они стояли вплотную, прижимаясь друг к другу. Несколько секунд герцог еще помедлил, а затем его губы коснулись её губ. Ни один поцелуй до этого момента не заставлял Зину растворяться в пространстве, забывая обо всём на свете. И поэтому, когда поцелуй наконец прервался, Зина не сразу расслышала хриплый шёпот герцога и не сразу поняла, что он спрашивает: