— Жак! — девушка бросилась навстречу к своему жениху, и тот в несколько широких шагов сократил между ними расстояние и обнял её, крепко прижав к себе.
— Я нашёл тебя, я тебя нашёл! — Только и мог вымолвить мужчина, обнимая и целуя Зину — не в губы, так как девушка продолжала прижиматься к нему, спрятав лицо у него на груди, а куда повезёт — в ухо, в волосы, в плечо, в макушку.
Леопольд тем временем, увидев лежащую на лапнике Эмилию, которая даже не проснулась от шума, рванул к ней:
— Эми, милая, что с тобой? Ты ранена? — Опустившись перед спящей девушкой на колени, бормотал блондин, ощупывая любимую на предмет повреждений. В этот момент Эми проснулась и, почувствовав, что её щупают, завизжала, врезав своему спасителю кулаком по лицу.
Лео охнул, и упал на спину, зажав руками разбитый нос, а Эми села и начала оглядываться. Жак и Зина поспешили к друзьям, услышав визг Эми, а потом все долго смеялись над недоразумением, что вышло у Эми с Лео. Хотя, их смех скорее был способом сбросить нервное напражение, в чем нуждались все четверо. Эмилия, попросив у Жака фляжку с водой, достала свой платок и, смочив его, стала вытирать кровь с лица Леопольда. Тот позволял за собой ухаживать, не отводя от девушки влюблённого взгляда, который та нарочито игнорировала. Жак и Зина просто сидели в обнимку и молча улыбались. Спустя какое-то время, друзья пришли к выводу, что надо двигаться в сторону города. Зину взял к себе на коня Жак, а Эмилию — Леопольд. По дороге мужчины вкратце рассказали о том, как проходили поиски девушек.
Услышав об этом, Эмилия бросила на Зину выразительный взгляд: мол, я же тебе говорила, нас найдут, не надо было убегать. На что Зина пожала плечами — ведь всё могло сложиться и иначе.
При въезде в столицу пары разделились: Жак собирался отвезти Зину к себе, хотя та настаивала, что должна появиться в своём доме, чтобы успокоить слуг, а Лео вызвался довезти Эмилию до её салона, где и находились её комнаты.
В итоге Жак уговорил Зину ехать к нему, пообещав, что пришлёт в её дом слугу с запиской, и каждая пара поехала своей дорогой. Жак настаивал не из прихоти: он просто не мог выпустить Эжению из рук. Он испытывал иррациональный страх, что если отвернётся хоть на секунду, перестанет её обнимать — она исчезнет. И Жак не смоневался, что и Леопольд сегодня не оставит Эмилию в одиночестве.