Ещё один участник группы Нагловской, Анри Меслен, написал книгу под псевдонимом «Б. Анель-Хам», вышедшую в 1938 году. Он поведал нам о «великолепной церемонии», во время которой две молодые женщины были посвящены в Жрицы Любви при присутствовавших там журналистах. (Позже от Марка Плуке мы узнаем, кем была одна из этих женщин). Несмотря на то, что Меслен явно видел немало всего, большинство из его описаний выведены из материала, опубликованного в «Стреле». Он говорит: «Как мы можем видеть, эта любопытная доктрина упорядочивает интимные взаимоотношения внутри пары, одухотворяет любовь, но в то же время оставляет неприкосновенным её сексуальную сущность, и, суммируя вышесказанное, синтезирует ионический и фаллический культы в единое целое.» «Согласно Марии Нагловской, врата Рая открываются посредством священного соития.»
Очень важным свидетелем был Юлиус Эвола, но он не упоминал о своём участии до 1969 года, когда была опубликована книга «Metafisica del sesso», в 1983 году изданная в США под названием «Метафизика секса». Многие считают, что Эвола и Нагловская были любовниками в 1920‑е годы, когда та жила в Риме, и он как минимум должен был достаточно хорошо её знать. Но то, что он писал о её религиозной и магической практике, явно исходило от третьих лиц. Мы точно знаем, что Нагловская переводила дадаистское стихотворение Эволы на французский язык в 1920‑е годы, и только в этом виде оно и дошло до наших дней. Эвола также был автором статьи в первом выпуске небольшой газеты «Стрела» под редакцией Нагловской. И по теме учения самой Нагловской и приписываемого ей сатанизма Эвола высказался так: «Даже несмотря на то, что с виду всё выглядит иначе, там есть кое-что помимо простых фантазий (и достаточно далёкое от неизбежного «сатанинского» антуража, который здесь абсолютно не к месту).»
Последний из наших свидетелей, Марк Плуке — наиболее важный из всех. В 1984 году он написал биографию Марии Нагловской «La Sophiale». Очевидно, он был её любимым учеником, и, в свою очередь, он сам был к ней сильно привязан. Он называл её своей духовной матерью. Также он рассказывает о том, кем были прочие участники той группы (состав включает в себя Жана Картере, Камилля Бриена, Анри Меслена, Клода д’Иже и других). Я склонен верить, что «Марк Ивер», которого Плуке называет другом Нагловской, был на деле Марком Гивером, монпарнасским критиком искусства, имевшим некоторое влияние в середине 20‑х годов. К 1930 году он вышел из моды ввиду собственного традиционализма, но он мог быть тем меценатом, что помог Марии начать выпускать «Стрелу». Плуке очаровательно рассказывает о том, как Мария каждый день ходила в Приходскую Церковь Богоматери, размышляя там и медитируя, и как он сам всегда составлял ей в этом компанию, несмотря на то, что сидение в церкви было слишком скучным для него. Он даёт хорошее и полное деталей описание церемонии, в ходе которой его и Клода д’Иже произвели в Дворники (Посвящённые Первой Степени). Также Плуке сообщает о церемонии наречения двух молодых женщин (одной из которой была Джейн Пигкис, его жена) кандидатками в будущие Жрицы Любви. В конце 1935 года Нагловская сообщила Плуке, что её миссия завершена, и что она скоро оставит этот мир. Он был опустошён этим (как говорит он сам, даже больше, чем после смерти своей собственной матери). Также Мария сказала ему, что её учение не сможет быть распространено, пока не сменится два или три поколения. То, что учение Нагловской не исчезло окончательно с лица Земли — по большей части заслуга её верного ученика, Марка Плуке.