Ворота открылись, когда протяжный чистый звук ещё не успел затихнуть.
По подъездной дорожке пролётка ехала медленно, степенно даже, а остановилась перед домом, который выглядел скорее загородной усадьбой миллионщика, чем научным центром. Возница спрыгнул с облучка, раскрыл невесть откуда взявшийся большой зонт. Под его прикрытием Сильвестр взошёл на крыльцо.
Возле двери уже ждали.
Сильвестр рассмотрел встречающего и от недоумения сипло мяукнул.
* * *
Она была чистейшей абиссинкой, с неповторимо изящным и в то же время сильным телом, безупречно вырезанной мордочкой и остроконечными ушами такой формы и размера, от одного взгляда на которые рот Сильвестра немедленно наполнился вкусом и запахом шерсти с женского загривка. Её шерсти.
– Здравствуй, Ада, – сказал он.
– Здраствуй, Сильва, – ответила она. – Неважно выглядишь.
– Зато ты красивее прежнего.
Она улыбнулась – так быстро, что другой нипочём не заметил бы. Но Сильвестр знал её лучше, чем любую из множества кошек, которым кусал загривок в любовных играх. Да и как не знать – из-за расставания с Адой он потерял вторую жизнь. Самую цветущую, юную и насыщенную. Самую короткую. Однако ж, повторись их недолгий роман снова и снова оборвись как тогда, – без размышлений разменял бы ещё одну.
– Что ты тут делаешь? – спросил он, войдя вслед за нею в хорошо освещённую и просторную, как общественная когтилка в торговом центре, парадную.
– Руковожу отделом возвращения, – ответила Ада.
– Возвращения куда? – словно персонаж скверно переведённой лисьей синема, удивился Сильвестр.
– Не куда, а чего, – поправила абиссинка. – Мой отдел возвращает утраченные жизни. Разве ты не за этим сюда приехал?
– Да-да, прости. Я слегка взволнован.
– Понимаю. Любой на твоём месте волновался бы.
Ему захотелось возразить, встряхнуть её, крикнуть, что любой другой волновался бы из-за пёс её раздери, операции, а он – из-за близости Ады, её запаха, её тепла, поступи её лап и изгиба её шеи, но это выглядело бы как нытьё слабака. А ему сейчас меньше всего хотелось выглядеть слабаком.
– В чём заключается операция? – спросил Сильвестр. – Впрочем, дай-ка угадаю. Вы упрячете меня в машину времени и зашвырнёте в прошлое. Учти, первую жизнь я просадил ещё котёнком, и двигать меня придётся чуть ли не в младенчество.
Шутка, судя по всему, не удалась. Ада без улыбки кивнула:
– Ты всегда был проницательным, Сильва. Мы действительно работаем со временем. Только не с прошлым или будущим. Даже не с настоящим. С промежуточным.
Они уже давно покинули парадную. Длинным коридором со множеством тяжёлых деревянных дверей дошли до винтовой лестницы, ведущей вниз. Радиус лестничной спирали был велик, как и всё в этом здании. На стенах висели картины, изображающие то алхимиков прошлого, то кровавые сражения, а то и совершенно неподходящие для столь величественного места весёленькие пейзажики с играющими человеческими детишками. Закончилась лестница тоже не самым ожидаемым предметом – полукруглой литой дверью, похожей на печную заслонку высотой и шириной в три кошачьих роста. Сплошь покрывающие «заслонку» барельефы изображали геометрические кривые – столь же сложные, как те петли, что давеча описывал кнут рыжего возницы.