Тамара стояла рядом со мной, а профессор сидел перед нами в инвалидном кресле.
Весь этот рассказ, видимо, длился не один час, и время пролетело так, что я даже и не заметил.
— Почему вы так удивленно на меня смотрите? — спросил профессор, — да, я был частью той жизни. Я сам стоял на трибуне и помню наизусть, что я тогда говорил перед учеными педагогами.
Я возразил:
— Знаете, я удивлен не потому, что…
Однако он меня не дослушал и сказал:
— Я стоял и заявлял, что в философских и педагогических взглядах Коменского ясно проявилась свойственная его веку религиозность но, тем не менее, педагогика Коменского носит прогрессивный характер, если, конечно, мы сможем выяснить целый ряд вопросов о его гносеологической концепции с единственно правильных марксистских позиций. Но я был не один! Все сообщество было со мной единодушно! Мой коллега выступал и заявлял, что Коменский сидит на двух стульях. С одной стороны, в его мировоззрении есть религиозно — идеалистическая линия, но с другой стороны, он придерживается реалистически — материалистических взгля — дов…
В это время в библиотеку вошла секретарша профессора и сказала:
— Господин профессор, время принимать лекарства.
— Сначала доскажу, — резко оборвал он ее и продолжил очень раздраженно, — выходил третий и кричал, что Коменский не смог порвать с христианством, как господствовавшим мировоззрением феодальной эпохи. Эта линия его мировоззрения иногда находит свое выражение в мистических тенденциях, которые прослеживаются в его ранних произведениях. Например, в работе «Лабиринт мира и рай сердца», где он утверждает, что в поисках человеческого счастья вся надежда возлагается на полную отдачу себя Богу. Снисходительно говорили, что Коменского можно понять, ибо во времена классовой борьбы и резкого протеста против существующего прогнившего феодального строя, счастья на земле достичь вообще невозможно. Мы все ковырялись в каждой фразе великого христианского мыслителя, чтобы найти и доказать, что он сам сомневался в существовании Бога. Мы радостно цитировали его слова: «Ах, боже, боже, боже! Если ты существуешь, то смилуйся надо мной, несчастным», и провозглашали — вот вам факт! Тяжелая действительность классового угнетения довела этого глубоко верующего человека до того, что само существование Бога он взял под сомнение. Это, по существу, представляет собой отрицание чистой веры, что открывает путь реалистически — материалистическому пониманию мира примерно так же, как в дальнейшем это сделал Спиноза. Сейчас это бесит!
Секретарша, уже ничего не спрашивая, извинилась перед нами и покатила профессора к выходу, а он все не мог остановиться, обращаясь уже, скорее не к нам, а к себе: