– Это ж дети, – почесывая бородку, лениво повторял участковый. – Двенадцать лет девке, шастает где-нибудь. Река тут у нас безопасная, не утонет. Нагуляется и вернется…
Ему вторила соседка Маша:
– Дура ты, Ангелинка! Мой спиногрыз с девяти лет мог на ночевку не явиться. Волновалась, конечно, но что ж поделать. Растет дите! Я старалась давать ему больше свободы.
«Ну и много хорошего из той свободы вышло…» – мрачно подумала Ангелина. Она знала, что Машин четырнадцатилетний сын находится в колонии для малолеток, куда загремел чуть ли не за вооруженное ограбление прохожего.
– Дашка твоя разве не гуляет никогда без тебя? – уперев руки в полные бока, вопрошала Мария.
– Бывает… – приходилось признать ей. – В Москве у нее есть подружки, иногда я отпускаю дочку у них переночевать. Но тут… Она же не успела толком ни с кем познакомиться.
– Да ладно! – Маша, смеясь, махнула рукой. – Видела я ее, и с петуховским сынком, и с дочкой Евсеевых. В таком возрасте ребята быстро сходятся. Не боись, набегается и вернется.
Но у Ангелины сердце было не на месте, и только после того, как она посулила участковому две тысячи рублей, тот нехотя согласился приступить к поискам.
– Значится, так… – Мужчина тяжело вздохнул. – Я сейчас заеду за братом, у него тоже мопед. Мы с ним все дороги прочешем, все рощицы. Вернем девку, можете не сомневаться.
Участковый укатил, пообещав держать ее в курсе, соседка Маша спохватилась, вспомнив о томящейся в печи картошке, и Ангелина осталась одна.
Вечер тянулся миллион лет. Убегающие секунды китайской пыткой долбили по темечку. Лина уговаривала себя, что ничего страшного не произошло, местные правы, Даша просто не привыкла к деревенской вольнице, загулялась с ребятами и забыла о времени… В сущности, девочка ведь не была такой уж покладистой – в ней уже давно смутными штрихами прорисовывался упрямый норов отца, которого она почти не знала. Дочка вернется, и вернется невредимой, надо только ждать… Ангелина пробовала читать – сначала Кафку, потом бессмысленный любовный роман, найденный в избе. Бесполезно – строчки путались, слова отскакивали от сознания, как тенистые мячики от тренировочной стены. Женщина пила чай и машинально ела шоколадные конфеты. «Мишки», Дашины любимые. Тупо смотрела в окно, ходила взад-вперед по саду. Села было за вязание, но перепутала ряды. В итоге в ход пошла найденная в холодильнике поллитрушка. Маленькие водочные глотки горячими шариками скатывались в желудок и ручейками огненной лавы растекались по венам. В темнеющем небе проявились первые звезды, потом их занавесили глухие шторы облаков. Стемнело.