— Знаю, — тихо говорю я.
— То, о чем вы говорили раньше, проблемы брошенности, я никогда по-настоящему не думала об этом с Троем и мной. Или, может быть, я так и сделала, и просто отодвинула все это подальше.
Я киваю, чтобы подбодрить ее.
— Я должна была быть более откровенной с Кэмерон, должна была больше разговаривать с ней. Когда я была в возрасте Кэмерон, у моего отца был роман с кем-то из нашего загородного клуба в Боулинг-Грин. В северном Огайо. Вот где я выросла. — Она качает головой, ее глаза затуманены, полны неразрешенных чувств. — Все знали, что он дурачился. Это было ужасно.
— Но ваши родители остались женаты, — думаю я вслух.
— Моя мать уехала на ферму. Когда она вернулась, мы все притворились, что этого никогда не было. Шесть месяцев творога и персиков. Мой отец подарил ей теннисный браслет с сапфиром, но он соскальзывал с ее запястья. Она похудела на тридцать фунтов.
— А потом вы сбежали в Голливуд, — говорю я. — Сколько вам тогда было лет?
— Девятнадцать.
— Но вы так и не простили своего отца по-настоящему. — Опять же, я предполагаю, но готова поспорить на ее ответ. — А как насчет вашего брата? Он чувствует то же самое к вашим маме и папе?
Она опускает рукав кардигана Кэмерон и начинает теребить свободную черепаховую пуговицу, которую заметила, слегка нахмурившись.
— Дрю всегда заботился о Дрю. Он не оглядывается. Мы никогда не говорим о тех днях.
— Верно, — говорю я, вообразив себе это. — Когда вы переехали сюда из Лос-Анджелеса, вы вообще перестали работать актрисой. Такой всегда был план?
Она деревянно кивает.
— Моя работа занимала слишком много моего внимания, и папарацци всегда следили за нами, ходили в рестораны и на семейные прогулки. У нас никогда не было никакой личной жизни. Я думала, что быть здесь, наверху, будет лучше для всех нас. У Кэмерон была бы нормальная жизнь, и я, наконец, могла бы посвятить ей большую часть своего времени. — Я наблюдаю, как морщится ее лицо, пока она борется с жестокой иронией ситуации, чувством вины и раскаяния. — Что, если Кэмерон взывала о помощи, а я просто не могла этого видеть?
Боль в ее глазах ужасна. У меня есть желание утешить ее, а также разбудить. Сейчас есть над чем поработать.
— «Что, если» заведет вас в очень темную дыру, Эмили. Кэмерон нужно, чтобы вы были сильной. Вы поможете мне?
— Я постараюсь.
— Эмили, у вашего мужа роман? Это то, из-за чего вы ссорились?
Ее лицо неподвижно и невозмутимо, как лед, но я чувствую, как страх исходит от ее тела жесткими, твердыми волнами. Внутри она воюет сама с собой из-за того, как много нужно раскрыть.