— Подождите здесь, хорошо? — говорит она, вводя нас в библиотеку, устланную толстым ковром. Изготовленные на заказ вишневые полки сияют от пола до потолка, заполненные томами в твердом переплете и каталогизированными наборами, которые, кажется, были расставлены по цвету. В очаге пылает большой огонь, хотя еще только октябрь. Я чувствую это через всю комнату и начинаю потеть.
После того, что кажется неоправданно долгим интервалом, появляется Лидия Хейг в простой желтой футболке и комбинезоне, который можно купить в местном магазине «Farm & Fleet». Я делаю двойной дубль и наблюдаю, как Уилл делает то же самое, прежде чем представить нас. Чего бы мы ни ожидали, это не то.
— Сейчас время сбора урожая, — говорит Лидия, как будто это объясняет все, от ее растрепанных седеющих волос до босоножек, ее белых спортивных носков, простых и ярких на богатом ковре. Поскольку она не выглядит смущенной, возможно, так оно и есть. — Боюсь, мой муж будет занят до конца дня, да и ночью тоже. Мы часто выбираем наши белые гроздья после наступления темноты, чтобы поддерживать стабильный уровень сахара.
Ее племянница пропала, и она хочет поговорить об уровне сахара?
— У Кэмерон настоящие проблемы, — говорю я, чувствуя раздражение. — Ему нужно стать доступным.
Я готова к спору, но Лидия только серьезно кивает, а затем тянется к домашнему телефону.
— Дрю на одном из тракторов, — говорит она, повесив трубку, — но Дженис попытается с ним связаться.
Полагаю, Дженис — ассистентка в полосатом костюме.
Она указывает на мягкую и просторную зону отдыха перед камином.
— Конечно, мы очень беспокоимся о Кэмерон. Чем мы можем помочь?
Мы с Уиллом обмениваемся взглядами и садимся. Трудно получить представление о Лидии или об этом месте. Существует явная разница между тем, как она выглядит, и дворцом, в котором она живет, между ее первоначальной рассеянностью и ее спокойствием сейчас. Что это за история?
— Можете ли вы описать свои отношения с племянницей? — Уилл спрашивает ее, как только мы устраиваемся. — Вы бы сказали, что вы близки?
— Мы были намного ближе, когда она была маленькой. Наш сын Эштон на два года старше, так что они росли вместе, по крайней мере, на каникулах. Мы переехали сюда пять лет назад.
— До того, как Эмили и Трой переехали в Мендосино, — добавляю я.
— Верно. Идея состояла в том, чтобы чаще видеться, но это происходило не так часто, как нам хотелось бы. Мы сейчас так заняты, а Эштон большую часть года проводит на востоке.
Ее тон ровный, но язык тела изменился и стал жестким. У меня такое чувство, что она что-то скрывает.