По свидетельству Тита Ливия (XXVI, 18) и Аппиана (VI, 18), Публию Корнелию на момент назначения командующим испанскими легионами исполнилось 24 года, по информации Полибия, ему было 27 лет (X, 6). Ещё один тонкий момент. Сципион получил назначение на испанский театр военных действий в ранге проконсула вопреки сложившимся традициям, до этого он занимал только скромную должность курульного эдила. Не был ни квестором, ни претором. Но в тот момент, когда Риму угрожала смертельная опасность, государственные мужи предпочли закрыть глаза на нарушение всех мыслимых и немыслимых процедур и вручить командование Сципиону.
Хотя не всё прошло так гладко, как хотелось бы Публию Корнелию, поскольку немало сенаторов посчитали его заявления о переносе войны в Африку опасными и легкомысленными. По Риму вновь поползли тревожные слухи и пошли различные толки, поэтому Сципион был вынужден ещё раз выступить перед согражданами и успокоить народ. А в завершение речи он указал на стоявших неподалеку «отцов отечества» и заявил, что «если кто из более старых хочет взять на себя это командование, то он охотно ему передаст его» (App. VI, 18). Воцарилось молчание, сенаторы отвели глаза, и всё осталось так, как есть.
Новый командующий отплыл из Остии в Испанию на тридцати квинквиремах, имея под командованием 10 000 пехотинцев и 1000 всадников. Флот проплыл вдоль побережья и бросил якоря в Эмпориях (XXV, 19), откуда Сципион по суше отправился в Таррагону. Заместитель Публия пропретор Марк Юний Силан принял командование над легионами Нерона, а сам Гай Клавдий покинул Иберийский полуостров и отправился в Италию. Нерон сильно досадовал на себя за то, что оказался таким глупцом и выпустил из ловушки Гасдрубала. Пропретор мог радикально переломить ситуацию в Иберии в пользу римлян, но не сумел этого сделать. Нерон облокотился на борт квадриремы и смотрел на удаляющийся испанский берег. Ему и в голову не приходило, что через несколько лет он исправит свою ошибку.
* * *
О Публии Корнелии Сципионе Африканском больше всего информации содержится в трудах Тита Ливия и Полибия. Но свидетельства этих авторов иногда противоречат друг другу, и поэтому возникает закономерный вопрос – кому из них отдать предпочтение. Дело в том, что Тит Ливий при написании своего эпического труда имел доступ в государственные архивы и мог использовать практически любые документы. У Полибия такой возможности не было, поскольку он находился в Риме в качестве заложника. Зато греческий историк находился в близких отношениях с представителями семей Сципионов и Эмилиев. Можно не сомневаться, что он знал все их семейные предания и мог пользоваться документами из личных архивов. Мало того, благодаря своим связям с римской элитой Полибий познакомился с людьми, лично знавшими победителя Ганнибала, и во время работы над «Всеобщей историей» частенько ссылался на их мнение. Например, Гая Лелия, ближайшего сподвижника великого полководца: «