Этого оказалось вполне достаточно. Механики споро сварили клетку, укрепив все швы сварки дополнительными полосами броневой стали, затем выстелили будущее сиденье для Рейко дополнительными слоями ткани и амортизирующего материала, а затем даже озаботились прикреплением нескольких ремней, которые будут удерживать мою жену при любых маневрах СЭД-а. Последнее я потребовал выполнить из лучшего эластичного диэлектрика, что есть в наличии. Механики, несмотря на некоторый страх, работали на совесть. Наверное, знали английский, а значит поняли, о чем мы говорили со сквайром.
А снаружи была немалая шумиха, правда, на одних криках, без выстрелов. Я, слегка ослабив контроль, описывал происходящее заинтересованной Рейко. Ловили полковника с вполне русской фамилией Решетников. Оный полковник оказался не только дядей выкинутому мной горластому офицеру, но еще и очень сообразительным человеком: умудрившись увернуться от пытающейся его сграбастать руки СЭД-а, военный, проскочив между ног «Паладина», смог забраться в присутствующий здесь в лагере «Темпест-63», откуда, закрывшись, и начал орать про измену. Сложилась забавная, но сложная ситуация, в которой сквайр, выполнявший приказ сверху (от русских), теперь пытался убедить окруживших его вояк сквозь истерические вопли не желающего быть плененным полковника, забравшегося в мобильный бункер.
Кончилось всё, впрочем, весьма прозаично. Бункер «Темпеста» пустым не был, а что такое «Паладин» знала даже последняя собака. Соответственно, авторитет полковника потерпел полный крах, а затем испытал и падение, будучи выпнутым из силового доспеха неравнодушными, но бывшими подчиненными, совершенно не желающими ситуации, в которой «Темпест» будет вскрыт гладиевым мечом.
Затем господина Решетникова расстреляли срочным приказом прибывшего на шум и гам генерала, который не преминул затем зайти ко мне в ангар как раз, когда механики приварили клетку. Или влететь, если точнее. Затем мощный, хоть и слегка перекошенный на левое плечо мужчина с роскошной, хоть и неухоженной бородой, знатно проехался забористым матом на русском по всяким дурным англичанам, одни из которых капитанами благородными швыряются так, как привыкли швыряться дерьмом в их родной англичанщине, а вторые из-за какого-то куска дерьма норовят единственную мобильную радиостанцию под меч пустить. И теперь ему, боевому генералу, придётся объяснять боярину Решетникову, куда и каким раком делись его малоумные родственники. Тирада закончилась простым и ёмким «кто ты и за что свалился на мою голову, а стой, ты ж русского…»