— В-ы у-м-р-е-т-е! — кричал телевизор голосами мужчин, женщин и детей, по буквам складывая слова. Восклицания были то веселыми, то грустными, то напуганными, то смеющимися, и все они говорили одно. — В-ы у-м-р-е-т-е, в-ы у-м-р-е-т-е!.. — и так без остановки.
Боб, не зная, как это прекратить, выдернул штекер телевизора из розетки, но тот не перестал работать. Неожиданно картинка на нем сменилась, и мужчины увидели свое изображение, снимаемое камерой, прилепленной в углу рядом с дверью, ведущую в номер «24». Но через секунду картинка сменилась вновь, и на этот раз Джим лежал на кухонном столе, весь в крови, а из его голой груди торчал длинный нож, вогнанный в тело по самую рукоять. Боб же находился рядом, с перекошенным лицом и выпученными глазами, словно при базедовой болезни болтаясь в петле и подрыгивая ногами в предсмертных конвульсиях. На обоих лицах мужчин застыли довольные улыбки. Они улыбались, словно счастливые дети, получившие желанный подарок на рождество, но улыбка эта была полна неописуемого ужаса.
Вдруг за мертвыми телами охотников, в углу, рядом с окном, появился темный безликий человеческий силуэт. Он медленно поднял свою тонкую руку и помахал им в камеру. По всей комнате начали появляться и другие, но они, в отличие от первого, имели четкие человеческие очертания. Их было не меньше двадцати, и все они смотрели на мертвых охотников. Один из них, мужчина лет тридцати, достал из кармана вельветовых штанов небольшой перочинный ножик и подошел к столу. Он приставил острие к лицу Джима и провел им по его щеке, и тут у настоящего Джима, который смотрел это жуткое кино, на лице что-то больно кольнуло. Проведя по коже, он обнаружил, что по ней пошла кровь. Когда Джим вновь перевел взгляд на экран, то все призраки смотрели на него и улыбались, а тот, что порезал его ножом, замахнулся, готовясь вогнать свое короткое лезвие в тело Джима.
Тут, схватив со стола один из испачканных в засохших остатках кофе стакан, Боб с криком размахнулся и со всей силой ударил по экрану. Во все стороны полетели осколки. Схватив разбитый телевизор, мужчина с размаху швырнул его на пол и, что есть сил, несколько раз топнул по нему ногой, оставляя глубокие рваные вмятины в его пластмассовом корпусе. Только тогда техника выключилась.
— Черт возьми, — пытаясь перевести дыхание, вымолвил Джим. Не сводя глаз с практически уничтоженной плазмы, мужчина заметил, как на обломки и на пол начали падать светло-красные капли. — Ты порезался.
Чувствуя сумасшедший сердечный ритм, Джим, рана которого уже перестала кровоточить (она была неглубокой), усадил Боба на стул. Набрав в небольшое блюдце воды, молодой человек достал из чемодана аптечку.