Поскольку днем жара стояла такая, что находиться на поле было просто невозможно, игроки в гольф направлялись в это время суток в свои летние особняки или в бар. Главный дом смотрителей, с двускатной крышей, покрытой серебристым гонтом, располагался в левой части. Там ночевали сотрудники, но отца среди них не было.
Дики Фурнье увидел приближавшуюся Перл и показал большим пальцем туда, где дорожка сворачивает и теряется из виду.
— Он у черта на рогах. Возьми «гейтор».
— Спасибо. — Схватив связку ключей, девушка бросила сумку на сиденье гольф-кара и нажала на педаль. Ветер приятно дунул в лицо.
За поворотом открывался панорамный вид на залив Френчмен[3] и остров Литтл-Никату, расположенный в миле от острова Маунт-Дезерт, где находился клуб. Словосочетание «жить на острове» звучит романтично, но Маунт-Дезерт — второй по величине у восточного побережья, и до него можно легко добраться по мосту, без необходимости плыть на швыряемом волнами пароме. Перл понимала строгую красоту этих мест; но она знала и недостатки здешней жизни после окончания летнего сезона: ставни на окнах магазинов; один-единственный светофор, мигающий желтым; однообразный снежный покров, устилающий все вокруг.
Большая часть поля была только что пострижена в направлении вдоль, от грина[4] до стартовой площадки и снова назад, но здесь постриженные дорожки заканчивались. Перл заметила газонокосилку, оставленную около песчаной зоны, отца же нигде видно не было. Она посигналила и остановилась.
— Папа, ты где?
Ответа не последовало. Перл вышла из машины и зашагала вдоль неровного скалистого обрыва, проводя рукой по проволочной изгороди. Наконец она увидела отца, стоявшего на самом краю и смотревшего в море.
Перл вцепилась в колья забора, боясь заговорить и испугать его, но он почувствовал ее присутствие и обернулся, оторвавшись от своих мечтаний.
— Привет, Перл. — Он казался прежним спокойным отцом, но бессонные ночи последних шести месяцев избороздили морщинами его лицо с заостренными чертами, как и у нее самой. Это от него дочь унаследовала тщедушную комплекцию, легкую волну в волосах и привычку кусать губы, когда была расстроена или пребывала в смятении.
— Уже пять часов. — Перл все еще не могла пошевелиться. Отец, кажется, понял, как напугал ее, и, отойдя от края, протиснулся через панели забора; дочь сразу же крепко обняла его за талию. — Что ты там делал?
— Осматривался. — Отец поцеловал Перл в макушку. Девушку обдало его крепким запахом: мятная жвачка, свежий пот и алкоголь, но выпитый давненько, может быть еще утром, — когда дочь выходила из комнаты, он добавлял в кофе ирландский виски. — А у меня кое-что для тебя есть.