Хозяин постоялого двора, герр Мирцель, старик с короткой бородкой, в переднике, в расшитой шапочке на голове и с полотенцем в руках, необычно проворно передвигался на своих скрюченных ногах, вытирая даже те столы, за которыми сидели люди.
Из гостиницы вышла черноволосая и черноглазая девушка с перетянутой пышной грудью и с развевающимися на ветру разноцветными лентами вокруг талии, словно невеста перед свадьбой; в руках она держала деревянный поднос с заказами постояльцев.
— Разрази меня гром, герр Мирцель! — воскликнул Швайнсхойт. — Куда исчезли ваши гости, направлявшиеся во Фрейбург?
— Они вовсе не исчезли. Вот они сидят втроем за тем столом в глубине двора, под большим вязом. Их не видно за ветвями.
Несколько гостей повскакали с мест, чтобы получше разглядеть причудливую процессию, следующую за Швайнсхойтом, но Мирцель, размахивая полотенцем, возвратил их к столам:
— По местам, господа! Возвращайтесь на свои места! Это не цирковое представление и не цыгане с обезьяной. Извольте воротиться на свои места!
Швайнсхойт, которого все знали и уважали, добавил:
— У нас есть дело к ученым господам, сидящим под вязом.
Услышав эти слова, все вернулись к оставленной трапезе.
Охотник поманил пальцем юношей с мулом, который бил хвостом по бокам и по свисающим с них мешкам. Эльбрих шел вслед за ними, не спуская с них глаз.
Подойдя к дереву, Швайнсхойт опустил аркебузу, снял шапку с пером, отвесил поклон и сказал:
— Милостивые господа! Я уроженец здешних мест, зовусь Швайнсхойт. Нынче вышел на охоту, и Господь привел мне навстречу мула и двух еврейских шалопаев. Сочту за честь представить их вам. Лишь вы, ученые мужи, можете решить, что мне с ними делать: повесить на дереве или отпустить с миром.
Эразм, закутанный в меховую накидку, спросил по-немецки с заметным голландским акцентом:
— За какие преступления задержали вы их и какой суд уполномочил вас так поступить?
— Разве вы охотитесь на людей, а не на животных? — сурово спросил Пиркхаймер.
— У них книги, милостивые господа, сочинения на древнееврейском, в которых ваш покорный слуга не разберет и буквы. Кто знает, не содержат ли они поношения и хулу на Святую Церковь. Немало говорилось о том, сколько мерзости в их книгах. Я прослышал, что вы люди ученые, знаете латынь и греческий, да и древнееврейский вам внятен. Посему я осмелился привести их к вам, дабы вы и решили, нет ли в их свитках ядовитых грибов. Ваш покорный слуга не судебный исполнитель, а ревностный христианин, преданный провозвестнику истинного христианства преподобному Мартину Лютеру.