— Поехидничай ещё. Плохо пацану… Не знаю уж, что стряслось, — я покачал головой.
— Не все готовы делиться своими бедами. Этих бед у каждого тут по горло, — Рик улыбнулся уголком рта. — А что случилось у тебя?
— Обдолбался, подрался, побывал у злобного хилера, катался на электроцикле, — коротко перечислил я.
— Ты бы поменьше лез во всякую муть, — Рик прищурился. — Хотя бы потренируйся управляться с оружием и больше смотри, слушай и запоминай. Что с тобой, как с младенцем, что ли, возиться? Туда не ходи, это не говори и шапку надень…
— Ага, я стараюсь, знаешь ли, — я подобрал ноги и примостился в кресле.
После всего случившегося ужасно хотелось спать.
* * *
Сон в кресле не прошёл бесследно, и когда я проснулся, всё тело ломило, а во рту стояла гадость. Я разлепил глаза и поднялся в комнату. Вильям уже ушёл. Странно, проскакал мимо и даже не разбудил. Я вернулся в холл и, душевно зевнув, устроился на высоком стуле возле стойки.
— Вильям просил передать, чтобы ты сегодня вечером был тут. Он вернётся, — из-за стойки раздался голос Рика, валяющегося на раскладушке.
— Чего? — я подтянулся и, перегнувшись через столешницу, посмотрел на Рика.
— Того. Рик ака «голосовая почта» сообщает: «Ян, будь вечером в „Приюте“, я вернусь. Вильям».
— А он не мог меня разбудить? Странный такой…
— Вечером ты мне как раз здесь нужен, так что, — Рик присел на раскладушке и потянулся.
— Пойду-ка я, поваляюсь. Спать в кресле — это какая-то жопа.
Я вернулся в комнату и плюхнулся на спину, раскинув руки. Мне срочно нужна была Сеть. Как бы я ни отнекивался, но рано или поздно придётся узнать это место получше. Всё это время я упорно пытался не вспоминать о рассказе Алисы, воспринимал как должное обрывистые воспоминания и пробовал приспособиться.
В голове пульсировали вопросы, а тоска по неизвестному и забытому дому становилась только сильнее. Подавленность нарастала с каждой проведённой в обшарпанной комнате секундой. Я перевернулся набок и прикрыл глаза.
Несмотря на дикую ломоту теле и ощущение, что меня танк переехал, сон не приходил, а беспокойство ускоряло сердцебиение, будто я энергетиков перепил. С этим надо бы что-то делать, и побыстрее, но на свалку идти совсем не осталось сил, видеть помойные улицы Мэйхема тоже не хотелось.
Вот уснуть бы сейчас, а проснуться дома, под любимым одеялом, в обнимку с тёплой родной девочкой, запускающей пальцы в мои отросшие волосы и мурлычущей сладким голосом, что пора вставать.
Я прерывисто вздохнул: ещё одно мутное воспоминание, размазанное и подёрнутое туманом. Я даже не знал, что хуже — что это может быть иллюзией и надуманными картинками, или то, что я действительно «где-то там» оставил настоящую жизнь.