Эмоции: великолепная история человечества (Ферт-Годбехер) - страница 152
На платформе, с руками, связанными за спиной длинной веревкой, [стояли на коленях] стрелочники-капиталисты… Собрание никак не заканчивалось, и, стоило кому-то пошатнуться, из толпы раздавалось: «Покатайте его на самолете! Покатайте на самолете!» Тогда бунтари перебрасывали связывающую руки человека за спиной веревку через трубу под потолком аудитории и подвешивали его, наблюдая, как он корчится в агонии, словно стрекоза, которой прищемили крылья[313].
Жестокие заседания массовой критики преследовали ту же цель, что и собрания борьбы: разблокировать ци и перенаправить ли, навязать людям новый эмоциональный режим. То, что Мао не имел никакого отношения к традиционной китайской медицине, никоим образом не повлияло на веру миллиарда китайцев в ци. Для них выплеск гнева расчищал путь к радости через высвобождение сдерживаемой ци.
Эти заседания были последним вздохом столетия унижения, окончательным восстановлением чести Китая через перенесение позора на его врагов. Элизабет Перри отмечает: «Культурная революция в очередной раз доказала, если дополнительные доказательства вообще были нужны, насколько изменчивыми и нестабильными могут стать индивидуальные эмоции в контексте групповой политики»[314]. Чжуан-цзы оказался прав: все имеет свойство меняться. Особенно в политике. Эмоциональные режимы, социальные шаблоны, ли не высечены в камне. Если и есть в эмоциях что-то универсальное, так это их свойство нахлынуть и схлынуть, подобно ци.
Стремление покончить со столетием унижения, как внутреннего, так и международного, до сих пор движет Китаем. На сегодня он успел стать одной из самых богатых и могущественных стран в мире, и это в немалой степени следствие того эмоционального прилива, что нахлынул еще в самом начале столетия унижения. То, что Китай — с учетом огромного количества людей и ресурсов, а также понимания китайцами эмоций — вырвется из угнетенного состояния и станет экономическим центром и значимой военной силой, было неизбежно. Раненый дракон не может долго спать.
Глава 13. Любовь и (Родина-)мать
12 сентября 1962 года. Стадион Райса в Хьюстоне, штат Техас. В этот день нет ни игры, ни тренировки университетской команды «Райс Аулз». Нигде не видно чирлидеров, и собрались зрители немного старше обычного. Все потому, что сегодня с речью выступает президент США Джон Кеннеди, и он обещал, что скажет нечто судьбоносное. Двумя годами ранее Кеннеди победил на выборах своего оппонента Ричарда Никсона. Основное послание его предвыборной кампании было направлено на возрождение любви к Соединенным Штатам. В своей инаугурационной речи Кеннеди сказал: «Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя. Спроси себя, что ты можешь сделать для нее»