Нестерпимо пахнет влагой. Душно, горько. Если хорошенько не проветрить — может и плесень где-нибудь появиться. С ней и так-то сладу нет в этом вечно мокром Питере. Я распахиваю настежь все окна — благо, вечер теплый, — и оставляю их открытыми до самого утра.
Вторую ночь я не могу сомкнуть глаз. Все мысли — о нем, о нем, о нем… Но уже без отчаяния, что было прежде. Он попросил прощения — я чувствую, что это было искренне. Потираю щеку, которой коснулись его губы. Как будто клеймо, которое до сих пор горит, хотя прошло уже несколько часов.
Я, конечно, ничего не сказала ему. Просто вернулась в класс. Тем более это был первый урок в новом учебном году — большая ответственность, не хотелось тратить силы на что-то другое.
Но вечером мои мысли все равно возвращаются к нему.
Он прав: я веду себя как Кристина, а может, даже хуже. Кристина ведь не топила его квартиру, пользуясь тем, что находится сверху? А Кристина всегда была сверху, я это понимаю: давила, манипулировала, диктовала условия. Властная натура. Это и на родительских собраниях было понятно. Так зачем же я веду себя точно так же?
Он тоже хорош. Но мы друг друга стоим. Совпадаем забавно и точно, как две детальки лего. Вроде бы, я — желтая, он — зеленая, но все равно сцепляемся крепко, хрен разорвешь.
Олег не звонит и не пишет. Тем более не долбится в дверь. На целые сутки наступает затишье.
Я успеваю подумать.
Зачем я это сделала?
Эмоциональный порыв… даже нет, не так — срыв? Да. До этого ведь много раз, стоило ему начать изводить меня в постели, грозилась затопить его. Затопила. Исполнила шутливую угрозу. Кто бы мог подумать?
Банальная обида? Тоже да. Я ведь влюбилась в тебя, чертов придурок, а ты… Да еще с этими своими тупыми сообщениями на телефон… Ужасно.
Желание увидеть наконец его квартиру? Разумеется. Теперь ведь ему придется пустить меня, чтобы я оценила ущерб, да?
На следующий день я не выдерживаю и сама спускаюсь к Олегу.
Он молча открывает дверь и отступает в сторону: проходи! Сработало.
За два дня вода, натекшая в его квартиру из моей, почти высохла, но оставила после себя уродливые следы. Я с мрачным видом прохожу по всем комнатам: штукатурка распузырилась, начала отслаиваться и отваливаться кусками, обои пошли волнами, размокли, растрепались, стали отклеиваться.
— Твое счастье, что я и так собирался делать ремонт, — хмыкает Олег. — Иначе я был бы вынужден потребовать у тебя возмещения ущерба, — я поджимаю губы, чувствуя себя виноватой — так мне и надо, — а он продолжает: — Но есть кое-что, от чего мне правда грустно, — он открывает дверь в комнату Милы. Я медленно вхожу, оглядываясь по сторонам. Когда-то тут была спальня настоящей принцессы, но теперь кровать стоит без балдахина и даже без матраса, лиловые обои отваливаются от стены, звездный потолок безнадежно испорчен, а мягкие игрушки стоят рядами на подоконнике: просушиваются.