— Открой дверь!
— Открой немедленно!
Они принимаются ломиться, а я просто затыкаю уши наушниками и ложусь на кровать, с головой накрываясь одеялом. Непрошенные слезы льются из глаз и заливают все лицо и простыни, но я не могу остановиться. Не думала, что мои отношения с родителями пробьют очередное дно…
В конце концов, я просто засыпаю в собственных слезах и соплях, а просыпаюсь уже явно после полуночи. Медленно и нехотя стягиваю с себя теплое одеяло, вытаскиваю из ушей давно замолкшие наушники…
Вокруг тишина. Родители наверное, уже спят.
Я неторопливо сажусь в постели, спускаю ноги на пол и осторожно, чтобы не скрипеть половицами, подхожу к двери спальни. Берусь за ручку, поворачиваю… Заперто. Неудивительно, блин! Шлюхам ведь не требуются ни еда, ни душ, ни туалет… Так, видимо, рассуждают мои родители.
Зато на полу, прямо у моих ног, лежит сложенный в несколько раз и, очевидно, просунутый в щель между дверью и полом, листок бумаги. Я наклоняюсь, поднимая и разворачивая его.
Это записка от отца и матери.
Поговорить лицом к лицу не удалось — и они решили прибегнуть к такому варианту.
Мда, чертовски умно.
Полноценный свет я решаю не включать, обхожусь фонариком мобильного телефона. Быстро читаю, не в силах удержаться от горькой усмешки на перекошенных обидой губах.
«Завтра утром мы отвезем тебя в школу. Выясним у классной руководительницы расписание уроков и будем каждый день забирать тебя после занятий. Теперь ты под домашним арестом. Утром отдашь мобильный телефон. Бассейн отменяется, мы позвоним Олегу Борисовичу. Никаких прогулок, друзей, развлечений. Вечером мы идем к гинекологу, нужно убедиться, что ты здорова. Попробуешь снова запереться или сбежать — мы найдем дополнительные рычаги давления».
Дополнительные рычаги давления?
Это какие же, интересно?
Пиздец.
Я качаю головой, потом рву записку на мелкие кусочки и подбрасываю в воздух, с удовольствием наблюдая, как обрывки бумаги кружатся в ночи. Пусть мать и отец найдут свое послание на полу, когда утром все-таки ворвутся (не знаю, может, дверь выломают?) в пустую спальню. Ну а я тут оставаться больше не намерена, тем более что времени уже второй час ночи. Олег обещал заехать за мной в два. Значит, надо спешить.
Все так же, при свете телефонного фонарика, страдая от голода, жажды и становящегося все более нестерпимым желания сходить в туалет (если честно, я уже подумываю нассать на пол перед тем, как выходить в окно — в прямом смысле этого слова, ага, — родители наверняка оценят такой жест, особенно если поскользнутся на мокром паркете), я вытаскиваю из шкафа все свои простыни и пододеяльники в надежде, что их хватит, чтобы спуститься с пятого этажа. Также достаю самые прочные нитки и иголку. Простыни и пододеяльники я сворачиваю в плотные жгуты, хорошенько связывая между собой, а сверху еще и сшивая нитками, чтобы уж точно не разошлось.