Никто не шел в Убежище.
Я не могла идти с остальными. Я дрожала от осознания случившегося сильнее, чем от холода зимней ночи. Я не могла думать о сне вообще.
Я тряслась весь путь в купальни, где всегда было тепло и приятно, несмотря на тяжелую работу нас с Эми и Тоуми. И там не было воспоминаний о Фуюдори-кицунэ. Фуюдори-куноичи. Фуюдори-убийце.
Когда я ушла от повалившего сильнее снега в маленькое здание, я расслабилась в тепле, а потом заметила, что тут уже были двое — Эми и Аимару. Ее лицо было мрачным, как и всегда. Его лицо было пепельным, и синяк от удара казался черным в свете свечей. Но он улыбался.
— Мы подумали, что ты придешь сюда.
Я смотрела на них.
— Нужно вычистить купальню, — сказала Эми, словно это было важнее всего. В чем-то так и было.
Мы втроем начали оттирать две кадки для купания, чтобы потом наполнить их. Эми и Аимару работали в холодной части, а я — в теплой, и я перестала дрожать.
Когда мы начали наполнять купальни ведрами снега, я даже вспотела. Мы оставили хворост на утро и сели у стен, приятно уставшие.
Я смотрела на них. Они старались не смотреть ни на меня, ни друг на друга.
— Сколько вы услышали? — спросила я.
— Не много, — пожал плечами Аимару.
Эми склонила голову.
— Достаточно. Мы слышали, что она говорила тебе отдать какое-то письмо, — она вздохнула. — Так это она! Она пыталась найти это в комнате Масугу!
— И в конюшне, — добавил, кивая, Аимару.
— Да, — я вытерла пот с глаз. — Но она не знала, что с Масугу сделает мак, а в этот раз спутала хохлатку с сушеным маком.
Эми рассмеялась.
— Повезло нам!
— Да.
— И… — Аимару заерзал. — Что было в письме, что она искала?
— Не знаю, — пробормотала я, стараясь об этом не думать. — О! Я же…! — я вытащила теперь ровную рисовую бумагу из-под накидки, куда спрятала ее, когда была на крыше Убежища. Мы уставили на нее.
— Нам нужно… — начал Аимару.
— …вернуть это лейтенанту, — закончила Эми.
Мы дальше смотрели на бумагу.
— Не похоже на письмо, — сказала я.
Они кивнули.
— Может, — медленно начала Эми, — нам стоит проверить. Чтобы убедиться, что это именно оно.
Мы кивнули, хотя я знала, и они явно знали, что другого листа бумаги в чехле не было.
Я развернула бумагу на полу. Эми придерживала один край, а я — другой. Лист был небольшим.
— Это не письмо, — сказал Аимару.
Да. Это был рисунок. Несколько загогулин черного, квадраты разных цветов — синий, красный и белый. Бумага промокла, но чернила не растеклись. Синие и красные квадраты, казалось, указывают стрелами на белые. В нижнем углу был красный герб — три листа имбиря, похожие на лопаты. И я подумала…