Я была потрясена. Это казалось правдой. Мама никогда не рассказывала, что случилось с ним в тот день, когда он пошел на зов лорда Имагавы. Она никогда не говорила об этом. Она вообще говорила об отце, когда печалилась или злилась, и мы с Усако старались не упоминать его. Пока Масугу не заговорил, я и не слышала имени отца уже два года. Я знала, что Ото-сан был самураем, сражался, но мысль, что он махал мечом в бою и убивал… И какое-то задание заставило его отказаться…
— А двое других, — спросила я, стараясь управлять голосом, — что убили себя… Кем они были?
— Да, — Масугу-сан отметил, что я задала правильный вопрос. — Ханичи Бенджиро и Таругу Макото, — хмуро сказал он. — Отцы Эми и Тоуми.
Я оглянулась за Масугу на остальных. Эми хмурилась, как и всегда. Тоуми была похожа на нож, что искал, куда вонзиться.
10
Темное письмо
Мы провели ночь в маленькой крепости Такеда, охраняющей каменистое пустое место, названное почему-то Рисовым переходом, которое было на границе провинций Достоинства и Темного письма. Мы были так высоко, что деревьев тут не было. Я чувствовала себя обнаженной. Воздух был сухим и холодным, мы устали, солдаты уже были раздражительными, словно ждали атаки, хотя я не представляла, как на такую высоту заберутся солдаты и зачем. Может, они боялись чудовищ?
На следующее утро все, даже Миэко, были мрачными.
Леди Чийомэ прикрикнула на нас:
— Идемте! Я хочу вернуться в Полную луну к полудню, чтобы принять ванну и поесть настоящей еды.
Казалось, Полная луна была в долине ниже Рисового перехода. Мы начали спуск, впервые за последние дни я вцепилась в гриву Иназумы, коня Масугу.
— Тише, — прошептал Масугу, но, видимо, ради коня, а не меня. А мне он сказал. — Я думал, тебе нравится высота?
— Да, — ответила я сквозь сжатые зубы. Казалось, если конь споткнется, мы улетим в долину сразу же.
— Ах, видимо, дело в том, что ты верхом на коне?
Я пристыжено кивнула. Масугу-сан думал обо мне, как он дочери великого самурая. Как можно было так себя вести?
— Ничего, Мурасаки-сан, — сказал он, и его добрый голос резал сильнее, чем насмешки Тоуми. — Мы едем очень медленно. Думаешь, на ногах тебе будет проще?
Я кивнула, уже с меньшим трепетом.
Масугу остановил всех, и мы были словно на крыше мира.
Позади раздался вопль Чийомэ-самы:
— В чем дело? Мне надоело трястись в этой коробке!
— Мурасаки-сан изъявила желание пойти пешком, и я решил, что другие захотят сделать так же.
Я съехала с коня на узкую горную тропу, и только один человек тоже воспользовался шансом идти по твердой земле — Тоуми, что ненавидела каждый миг на коне.